сочетаете низкую лексику и литературные обороты…
– Хочешь сказать, что это сильно бросается в глаза? – Лара перестала мучить волосы и направилась за ширму.
– Это немного выбивает… Как вы часто говорите – напрягает, – осторожно отозвалась Аня.
– Для меня этот язык как иностранный, – пожала плечами Лара и перекинула домашнюю сорочку через перегородку.
На деле так оно и было. Как бы хорошо ты ни старался говорить на литературном английском, рано или поздно проскользнет «that sucks», а, говоря с маленьким ребенком, выдашь «херня». И с этим ничего не поделать. У Лары не было привычки держать спину ровно и загибать сложные предложения в повседневной речи. Что здесь скажешь? Отстой.
Но все это было утром, а теперь Лара стояла посреди гостиной, где каких-то пятнадцать минут назад читались стихи. Гордо приподняв подбородок, она целилась в голову Евгению Петровичу. Ладно, целилась она не совсем в голову, а чуть выше, в мишень над головой, и вот, в лучших традициях произведения, в котором герою то и дело улыбается удача, Лара произвела единственный выстрел и, разумеется, попала. Лара не могла не попасть: лет с 10 она обожала тир, конечно, там ей нравился не сам процесс выстрела, а получение приза. Но какая разница, если нынче стреляла она отменно.
Евгений Петрович убрал от лица серебряный поднос, который Лара предусмотрительно всучила офицеру для защиты от вишневых косточек. Разумеется, стреляла она не настоящими пулями, если бы что-то пошло не так, Лару бы вряд ли приняли в дружный коллектив. Комната наполнилась аплодисментами. В тот момент ей очень хотелось повторить фразочку из тиктока: «За декабристов и двор, стреляю в Милорадовича», но она воздержалась – не в тиктоке, подобные вещи звучали не смешно.
С довольным видом победителя, Лара опустилась в кресло возле окна. Хорошее место, которое, как казалось Ларе, приносило удачу. Именно здесь она заключила пари с Рылеевым, именно здесь они сидели, когда литератор сообщил, что нашел для нее издателя.
– Послушайте, Лариса Константиновна, – к ней подсел тот самый Евгений Петрович, в которого она целилась, – но почему вы не пишете под своим именем, к чему все это?
В руках он держал утреннюю газету, где как раз опубликовали ее заметку. Лара предположила, что Кондратий Федорович, как хороший менеджер знаменитости, раздавал экземпляры при входе. С другой стороны, ей экземпляра не выдали.
– Знаете, если говорить о каком-либо возвышенном мотиве, куда легче выражать идеи, будучи неузнанным. Я могу сказать что угодно, не опасаясь, что в дальнейшем меня за это будут порицать – все негодование оставим на долю Максима Константиновича. К тому же, без лишнего лукавства, стали бы вы серьезно относиться к моим текстам, подпиши я их женским именем?
Ее собеседнику было сложно сказать что-либо не солгав. Поэтому он согласился с иным:
– Да, не поспоришь, говорите вы весьма дерзко, – заметил тот сворачивая газету в трубу.
Мужчина
