его губах дрогнула усмешка. Господин Гупта не торопился, пришлось заказать для него чай. Попивая чай, господин Гупта принялся хлестко судачить обо всех сотрудниках ее отдела. Она слушала, но не слышала его. Когда Гупта ушел, она сразу написала третье жесткое письмо против своего перевода на имя директора и попыталась читать прошлогоднюю копию специального издания для школьных учителей.
Может ли она поделиться с Нишитхом? Уже неделю они друг с другом не разговаривают. Поначалу, когда свекровь только стала жить с ними, они избегали каких-либо ссор. Но теперь, несмотря на всю ее старательность и тактичность, положение становилось ровно зеркальным. Нишитха начали одолевать внутренние противоречия. Он невольно стал заложником своих мыслей и вынуждает ее задыхаться в зловонной, гниющей паутине своих сомнений, от которых сам он свое лицо закрыл. Закрыть ли ей свое?
Готовясь ко сну, она прилегла на кровать, листая журнал. Нишитх пошел умываться. Вдруг в комнату влетел испуганный, промокший от пота Баччу, прижался к ней и стал плакать. Она поняла, что он испугался во сне, стала его успокаивать. Баччу рассказал, что видел во сне огромное чудище, которое шло к нему с высунутым языком, собираясь его проглотить. Она крепко прижала к себе Баччу и попыталась успокоить ребенка от пережитого страха. Объяснила, что бояться – значит быть трусом, а он очень смелый мальчик, попросила его вернуться к себе и спать с включенным светом. Но Баччу не захотел этого делать и спать в одиночестве. Стал капризничать: пусть она либо у него в комнате спит, либо разрешит ему остаться здесь. Она подумала: не дай бог Баччу снова заболеет из-за какого-то потрясения, прижала его к груди и попыталась успокоить. Не заметила, как Баччу заснул и как задремала сама. Вдруг почувствовала: кто-то резко вырвал Баччу из ее объятий. Не успев еще ничего понять, услышала разрывающий сердце крик сына и тут же вскочила. Сердце замерло, когда она увидела, что происходит в комнате. Нишитх поднял обессиленного Баччу и со всей силы, без капли жалости, бросил на кровать…
Потеряв контроль над собой, она завопила: «Почему ты хочешь его уничтожить, этого маленького, невинного ребенка? Что он тебе сделал плохого? Говори! Что он тебе сделал плохого?»
– Он как осколок в моих глазах, от которого чувствую постоянную боль…
– Но почему?
– Лучше не спрашивай…
– У терпения тоже есть предел!
– Есть, конечно. У меня этот предел уже настал. Баччу – не просто часть Дивакара. Его образ каждую минуту напоминает тебе Дивакара. Он для тебя не прошлое, нет, он и теперь настоящее, настоящее… Хоть он и ушел из твоей жизни, но до сих пор в ней остается…
– Это все путы твоего сомневающегося разума, которые ты хочешь на меня набросить!
– Нет, это правда, горькая правда. Всякий раз, когда я вижу прислонившегося к твоей груди Баччу, я вижу Дивакара…
– Что ты несешь?!
– Я не могу выносить его между мной и тобой. И не только во мне дело. Из-за этого Дивакара ты игнорируешь моего ребенка. Как будто ты и не рожала Рону. Почему
