ли она убегавшего. Она отрицательно кивала головой и поднося палец с плетёным кольцом и рубином к моему лицу, почему-то постоянно шептала: «Это же мой кольцо? Правда? Это же мой кольцо?». На крик вбежал Плахов. Выяснив, что случилось, он, также в окно бросился в погоню, но через какое-то время вернулся ни с чем.
Наутро, наскоро выпив чаю и коротко попрощавшись, он уехал, сославшись на неотложные дела. Его я увижу еще, спустя год, но до того времени произойдут весьма трагические события, о коих я сообщу ниже…»
Глаза графини слипались, она то и дело проваливалась в дремоту, но интерес к событиям пятидесятилетней давности гнал назойливый сон прочь. Он, однако, далеко не уходил, и ждал удобного случая, чтобы укутать графиню в своих нежных объятиях. Поменяв выгоревшую свечу в канделябре, она походила по комнате, глянула на старинные напольные часы, которые отсчитали без четверти одиннадцать, похлопала себя по щекам и снова приступила к чтению.
«С каждым днём Анна тревожилась тем больше, чем ближе подходил срок родов. Дважды был земский врач, патологий не обнаруживал, оставлял успокоительные порошки и непременно велел звать, как только отойдут воды. Настоятельно велел больше бывать на свежем воздухе, но Анна словно назло ему приковывала себя к постели и не выходила из комнаты. Взгляд её угасал, и я никак не мог найти способа уговорить её выйти на террасу. «Доктор звать не надо! Надо звать священник.» – крепко сжав меня за руку произнесла она за день до того, как… «Майн муттер умирать, когда я рожаться, я тоже умирать, я знать это… Твоя Анна любить тебя здесь, твоя Анна любить тебя и там, вместе с Богом.»
В этом месте лист бумаги был разорван пером, а чернильное пятно, больше походившее на огромного паука, заканчивало эту запись, заползая своими лапами на верхние строчки.
_____________________________________________________________________
* – Посмотрите, какая красота!
Глава 5
Был уже вечер. Солнце неспешно катилось к горизонту, когда мы, побросав чемоданы в номере гостиницы, отправились к морю, чтобы омыть свои изможденные городской суетой ноги в прибрежных водах, а заодно осмотреть местность, да привыкнуть глазом к мелькавшей туда-сюда полуобнаженной публике. Море было в «двух шагах» – по лестнице вниз, налево метров двести и через дорогу к торговым рядам, а там, где-то, между ларьками – проход на пляж. Мудрёный и долгий на слух маршрут, на самом деле нашли очень быстро. Поток любителей вечернего плаванья быстро вывел нас к торговым рядам и проходу между ларьками. В нос ударил давно забытый морской запах. Под ногами зашуршала мелкая галька, отшлифованная соленой водой и временем. Насколько хватал глаз, черно-серо-белой мозаикой устилала она тонкую прибрежную полосу и стыдливо скрывая свои узоры пряталась под соленым одеялом морской бездны. В монохромную гармонию этого пейзажа варварски врывались кричащие цвета купальников, шезлонгов,
