ветер стих, паруса повисли и застыли, корабль стоял на полосе ярко-голубого стекла, тропическое солнце нещадно жгло, и все признаки жизни и оживления словно прекратились.
Ни один моряк не любит штиль. С бурей он сражается решительно, стремясь ее победить, попутный ветер считает своим правом, но стеклянное море и безжизненные обвисшие паруса вызывают у него ужас. Тем не менее он научился выносить скуку, и долгий опыт научил его оживлять такие угнетающие периоды.
Наши люди обнаружили, что среди них есть скрипач, конечно, не виртуоз, и под его игру они пели и танцевали, как счастливые дети.
Дядя Набот и Неб Бриттон непрерывно играли в пенокль на палубе под навесом, а я извлек свои любимые книги и наслаждался ими, лежа в шезлонге.
Дункан Мойт первые два дня ходил взад и вперед по палубе, поглощенный своими мыслями, потом решил тщательно осмотреть свою машину. Он снял полог, включил двигатели и дал им поработать, к забаве матросов, окруживших его почтительным кольцом.
Наконец они расчистили место на палубе, Мойт убрал расчалки, которые крепили его изобретение, и, к огромной радости зрителей, медленно проехал взад и вперед. Он позволил шести или восьми матросам садиться в машину и ехать в ней – шестнадцать футов вперед, вокруг грот-мачты и шестнадцать футов назад, и было забавно смотреть, какие серьезные лица становились у матросов, как прочно держались они за края, смело вынося опасности этого непривычного способа передвижения. Раньше никто из них никогда не ездил в автомобиле, и, хотя Мойт вел машину по замкнутому кругу, для матросов поездка была удивительной и захватывающей.
Должен признаться, что действия умной машины поражали меня. Изобретатель пускал ее в ход, оставаясь на месте и повернув небольшой рычажок, и машина все время находилась у него под полным контролем. Двигатели работали так тихо, что нужно было прижаться ухом, чтобы их услышать, и совершенство работы вызывало у всех восхищение.
– Если металл такой прочный, как вы утверждаете, – сказал я Мойту, – машина должна работать многие годы.
– Я утверждаю, что ее невозможно разрушить, – убежденно ответил он.
– Но у вас еще остается проблема шин, – заметил я. – Прокол выведет вашу машину из строя так же быстро, как любую другую.
– Прокол! – воскликнул он. – Эти шины невозможно проколоть, сэр.
– Почему?
– Потому что они не надеты.
– Как это?
– Это еще одно мое изобретение, мистер Стил. Внутри каждой шины губчатая резина, особенно упругая и прочная. Шина внутри укреплена сетью стальных проводов, которые не позволяют разрезать вулканизированную резину на какую-нибудь глубину. В результате шину нельзя проткнуть, и она обладает большим постоянством.
– Похоже, вы не упустили ни одного важного пункта, – восхищенно заметил я.
– Сейчас только одно занимает мой мозг, – быстро отозвался он. – Поэтому я решил испытать машину сегодня, даже
