пальто и сумку на кровать.
– Он вынужден мне отказать, черт его подери! – случившийся более часа назад курьез все еще удерживал девушку в своем плену и виделся ей позорным провалом.
Катерина давно обрела привычку тотчас же получать желаемое. Помогал ей в этом ниспосланный природой дар с ходу нравиться окружающим, причем независимо от ее поведения и речей, который порой рубили острее сабельного клинка. И сейчас, не сумев утолить свою прихоть, девушка билась в истерике, и чтобы хоть как-то уменьшить, затолкнуть в закрома души недовольство, Рудковски решила заняться любимым делом – работой.
В перевод Катерина ныряла всякий раз, когда чувства казались ей нестерпимыми. Так и теперь она просидела в статьях до самой ночи, лишь иногда отмахиваясь от мыслей, стихийно влетавших в голову и столь же быстро ее покидавших. «Беспроигрышный трюк – загрузить свой процессор до такой степени, чтобы помещение, куда метят дурные мыслишки, забилось доверху», – гордилась спасательным якорем девушка.
Однако каким бы специалистом в дисциплине сознания ни считала себя Катерина, сколько бы битв ни одерживала она над разумом в течение дня, ночью исход войны всегда предвещали гнетущие думы. Бывало, Рудковски часами прокручивала неудавшиеся диалоги, невысказанные желания, необоснованные страхи. Порой последние, в силу многократного повторения и закрепления в памяти, казались настолько реальными, что биение сердца ее учащалось, как будто перед тем девушка пробежала марафон на пару миль.
В такие моменты Катерине хотелось куда-нибудь спрятаться, свернуться в клубочек, словно котенок. Когда же калейдоскоп ощущений в конце концов упорядочивался, девушка ненадолго падала в сон. Впрочем, последний обычно был до того чутким, что едва различимые шорохи или порывы ветра могли тотчас выдернуть Рудковски из мира грез.
За эти причуды девушка и ненавидела ночь как часть суток, но утро… Утро всегда означало попытку начать все заново. Оно походило на новую жизнь, несущую и возможности, и ресурсы, чтобы за них ухватиться. Магию утра Рудковски равняла с восторгом от Нового года: в душе в это время парили надежда и вера в лучшее.
Катерина часто сравнивала рассвет дня с юностью. Оба периода создают ощущение бесконечности времени впереди. Будто в юности (утром) часов, как песчинок в бескрайней Сахаре – их количество дает право замедлиться, не спешить.
Но еще больше в утреннем часе Катерина ценила возможность уединиться. Раньше, живя с семьей, она подрывалась с первым лучом солнца. Это давало Рудковски возможность расстаться с главными делами утром, а затем целый день божествить свою несравненность.
Ни единой душе не дозволено было в этот час посягать на границы девушки. Не единожды утро спасало ее от тревоги и смертной тоски.
Так и в этот раз поутру беспокойства Рудковски с большего поутихли. О случившемся девушка думала как о картинке из фильма, сцене, которую она видела задолго до и по отношению к какой оставалась лишь наблюдателем со стороны.
