страницы журнала «Дом и сад» на коленях и жду, пока она что-то скажет.
Зажмурив глаза, она выдыхает.
– У тебя частный самолет.
Глядя на старый, но все еще роскошный интерьер, я киваю.
– Верно.
Она фыркает и качает головой.
– Понятно.
Я купил этот самолет – винтажный «Макдоннелл Дуглас МД-87» – на аукционе несколько лет назад, но так как я редко посещаю остров, у меня не было достаточно поводов его использовать.
Большую часть времени он стоит в частном ангаре, аренду которого я оплачиваю, пока сам пользуюсь общественным транспортом, чтобы добираться от одного места выполнения работы к другому. За исключением коротких тестовых перелетов, это первый настоящий полет на этом самолете.
Вполне символично, я полагаю, использовать его, чтобы поменять старую жизнь на новую.
Вскинув бровь, я складываю журнал и кладу его на конференц-стол между нами.
– У тебя проблемы с частными самолетами, Елена?
– Кроме того, что они вредят окружающей среде? Не особо. Просто не ожидала, что человек вроде тебя может владеть самолетом.
– Что, ради бога, это должно означать?
Один золотисто-карий глаз открывается, медленно изучает меня, прежде чем снова закрыться.
– Это вещь, которая привлекает внимание, а разве люди моего отца не стараются обычно избегать подобного?
– Я же не какой-нибудь бродяга. У меня есть материальные блага. Даже дом, как я уже говорил.
– Кто-то еще о нем знает?
Мои брови встречаются на переносице, пока я пристально смотрю на ее неподвижное тело. Что-то с ней не так, что-то сломалось, появилась какая-то робость, которой не было некоторое время назад. Ее руки сжимают подлокотники, костяшки побелели от крепкой хватки, она делает осторожные глубокие вдохи и судорожно выдыхает.
Я чую страх за километр. Феромоны, которые выпускает человек, чувствуя угрозу, минимальны, но, когда проводишь достаточно времени, изучая страх, начинаешь с легкостью замечать мельчайшие изменения в запахе и поведении.
Он становится затхлым и сырым. Страх насыщает наш пот, сочится из пор, влияет на химический состав мозга. Заставляет нас делать и говорить сумасшедшие, непредсказуемые вещи.
И прямо сейчас Елена чего-то боится.
– Елена, – медленно зову я, осторожно произнося каждый слог. – Ты в порядке?
Она остается неподвижной.
– Не люблю самолеты.
– Не любишь?
Покачав головой, она усмехается.
– Знаю, Риччи должны быть бесстрашными. По крайней мере, такими папа пытался нас воспитать. Поэтому и отправил на уроки самообороны, когда мы с сестрами были еще детьми. Видел бы ты, как загорелись его глаза, когда я впервые применила полученные знания на практике.
Я вспоминаю о разбитых кулаках и окровавленных губах, которые она, казалось, зарабатывала
