кусок мяса, чтобы подлый человек не думал, что она сводит с ним счеты и морит его голодом. Илья невесело усмехнулся, но от оконца не отошел. Пытаясь откупиться от него, Тося, явно обделяя кого-то из припозднившихся лесорубов белками и калориями, положила в Илюхину тарелку еще один кусок мяса – поменьше. Илья усмехнулся мрачней прежнего, но с места не сдвинулся.
Он стоял возле оконца, к которому один за другим подходили лесорубы. Тося наливала им в тарелки суп, и они спешили к столам, с любопытством поглядывая на Илью, примерзшего к своему месту.
Выждав время, когда возле оконца никого не было, Илья придвинулся к Тосе, откашлялся и сказал трудным голосом человека, не привыкшего извиняться:
– Тось, слышь, прости ты меня…
– Я тебя в упор не вижу, – отозвалась Тося, старательно глядя мимо Ильи и машинально помешивая ложкой в его тарелке.
Илья тяжело вздохнул, поняв, что помириться с Тосей будет не так-то просто.
– Да ты пойми, я же теперь совсем не такой!
Тося презрительно хмыкнула, осуждая все его жалкие хитрости.
– Этак ты банк обчистишь или человека укокошишь, а изловят тебя, субчика, запоешь: я тогда плохой был, а теперь хороший, отпустите меня на волю и дайте премию! Так, что ли, по-твоему?.. Это ящерица, когда ее прищемишь, хвост сбрасывает, а человек… он на всю жизнь один. И совесть у него одна, запасной не полагается.
– Ох и трудно с тобой говорить!.. – пожаловался Илья.
И Тося посоветовала ему:
– А ты не говори, не больно-то нуждаюсь! – и тут же повернулась к Илье спиной и занялась какими-то срочными поварскими делами.
В вагончик вбежала Катя, напилась воды из бачка, запертого амбарным замком, и закашляла, напоминая Тосе о давнем их уговоре. Тося сердито махнула рукой, прося подругу зря не надрывать горло.
К оконцу подошел Филя.
– Руки помой, – накинулась было на него Тося, глянула на синяк и спросила с виноватинкой в голосе: – Филь, больно?
– Не твоя печаль, – с достоинством ответил Филя. – В котел лучше смотри… – Он запустил ложку в тарелку, пошлепал губами. – Опять пересолено. Хуже нет, когда повар влюбленный!
Филя ушел с тарелкой в самый дальний угол вагончика и сел лицом к стене, чтобы не видеть, как лучшие люди лесопункта унижаются перед воронежской кнопкой. И кто ее просил сюда приезжать? Жили без нее тихо-мирно – так нет, заявилась и рассорила старинных друзей…
– Не обращай на него вниманья, не в себе человек, – заступился Илья за нелюдимого Филю и снова придвинулся к оконцу. – Тось, забудь ты про этот спор… Мне теперь самому смешно вспомнить.
Тося вся подобралась, как кошка перед прыжком.
– Смешно?
– Ну… противно.
– Противно?..
– Ну, совестно… Не придирайся ты к словам. Лучше испытай меня, если не веришь.
– Ты что, трактор, чтобы тебя испытывать? Никогда я тебе не прощу, спорщик
