Покритиковать, наконец. А вот к такому, заведомо ниже плинтуса, которое даже не обсудить нормально – попробуй. Из-под него не вывернуться. Всё, что вне критики – всегда себе находит оправдание. В том числе железное. Против лома нет приёма. Даже у самого сильного и умного мужика вроде меня, которого, казалось бы, попробуй только выдои. Руки отвалятся. Ан нет, сам с удовольствием доюсь. И хорошо-то как – когда совсем без логики! Эх, а не прилечь ли теперь на красненькую клавишу?! А что – ухватить все радости мира под уздцы, а там хоть и не рассветай! И-го-го!..
Итак, моя узкая специалистка широкого профиля во всех таких делах вдруг принялась своего дойного козлика ещё и жалеть, красненькой клавишей не слишком измождать. Временами даже переставала огорошивать убойным своим тезаурусом. Исходила видимо из тщательного органолептического анализа самого Саввы Городецкого, как хотя может быть и не очень вкусного, но чрезвычайно ранимого субъекта земного существования. Видимо был я у неё на особом счету. Поэтому сразу стала всеми силами беречь то, из чего с самого начала принялась медленно и неотвратимо вытягивать соки – из чётко определённой, нужной части крепко захваченного ею мужика. Так, впрочем, интуитивно проделывают и все Евины, то есть, кузькины дочки. За кончик разматывают весь клубок. Незаменимые ассистентки из лабораторий хоть фонда самого всевышнего, хоть горжилкоммунхоза. Хитромудрые, с того света подружки, периодически землянам по ленд-лизу засылаемые в облике лярв и шалав именно что несусветных. Но только так обкручивать самцов двуногих, чтобы потом никак не смогли бы расплатиться. Иначе, зачем было бы присылать профессионалок настолько высокого класса?!.
Профессионалка леди Ксю оказалась ещё и хозяйственной до ужаса. Ни одно добро за просто так у неё видимо не пропадает. Даже совсем неприятное на вкус и цвет, хоть курам, но обязательно скормит. Польза-то во всём должна быть. А как иначе?!
В чём конкретно её инопланетственность ещё выражалась? Вот думаю сейчас, припоминаю, но нет, пока не получается.
Может быть, после каждого лабораторно-практического занятия она стала меньше тупо улыбаться и поправлять лифчик, следуя всё тому же правилу блондинки?! Впрочем, какой на межзвёздном таракане может быть лифчик?! Всё-всё мне в ней наверное только чудится. Только под другим напряжением и с иной силой тока. Всё заведомо бесплотно. Именно поэтому так трудно уловить причину всякого изменения в зыбком облике её, слишком это в итоге неконкретно, некогерентно, неотчётливо и вообще смазано. Чересчур вдобавок немотивированно. Видимо это я всё же опять сплю, мотыляясь туда-сюда через демаркационную линию между сном и явью. То то покажется, то это. Далеко не всегда получается на выходе, как оно потом выходит.
Принюхиваться к малейшему запаху, брезгливо морща носик, моя чучундристая блондинка, искусно прикидывающаяся подзаборной кузькой и последней, наиболее отстойной шмарой из какого-нибудь МИДа или госдепа, не только не прекратила, а даже стала это проделывать куда более настойчиво и изобретательно. Даже на меня, два раза в день принимающего душ, леди Ксю принялась поглядывать с явным
