равно нету.
– А снега есть?
– И снега нет. Только высоко, в горах, там есть.
– Не поеду такой страна! Без снега как жить? Весна идет, снега тает, вода вкусный-вкусный. Чай пьешь три кружка. Пять пьешь, десять – все мало! Гусь, утка, песец, олень – все север бегит, снег-вода пьет, быстро растет. Здоровый, крепкий растет. Маленький гусятка, оленятка, песчатка снег-вода пьет – быстро растет, здоровый, крепкий растет![2] Из вода, из Огонь Тойон-Каллан[3] все начал, все делал! А ты – снега нет! От снега вся жизнь на земля!
Афанасий прощается с нами, с каждым в отдельности, садится на сани.
– Потъ-поть. Ай-я-а-а!
Упряжка на глазах превращается в черную ниточку, исчезает в бескрайней тундре. Только снег, вечный снег, снег-дорога и снег-жизнь белым пламенем сверкает на солнце.
Расстрельный Семенов
«Построил я домы крепкие, города каменные,
Пирамиду воздвиг великую, и пустыню напоил.
Но кто как не ОН – звездное небо над головой
И совесть внутри меня?»
Человек восемь было нас за столом. Выпили по третьей и кое-кто уже запросто макал строганину прямо в пепельницу, когда на пороге возник Иван Шаталов. Долго обивал он валенки и выбирал лед из бороды, надеясь, что на него обратят внимание, но застолье увлеклось политической беседой и Ваня остался незамеченным.
– Керосините, значит, – констатировал он печальный факт. Я перехватил его взгляд, направленный поверх голов на Федьку Лутохина, и сразу вспомнилось, что древние ханы казнили гонцов, принесших плохую весть.
– Радуйся, Федор, враг твой, Артем Семенов с мыса Угольного, себя стрелил!
Дым и тот повис в воздухе.
– Да уж, какая радость, – обиделся Лутохин. – Не враг и не был! По пьяне сколыхнулись… Врешь, небось?
– С эропорту иду. Вертак туда наладили. Ментов понабилось… Деда Бугаева не выпустили, напарника его. Назад полетел. Собаки его разбежались. Ругался, ваще!
– Лови их теперь! А чего он?
– Да кто ж его!.. Бугай говорит, почти тверезый был… "Не подходи", – грит, и стволом на него. Скинул, грит, валенок, и – дуло в рот!..
– Вот те на! – Парфен Савельев мотнул кудлатой головой. – Ну, помянем, мужики, северного охотника! Все-таки наш был человек!
Больше ничего не было сказано о погибшем. Ни плохого, ни хорошего. Разошлись. Застолье кончилось.
Вечером я встретил на улице деда Бугаева и помог ему переловить собак.
– Ну, заходь, таперь можна чаю, – огромной своей фигурой дед закрывал весь дверной проем.
– Погодите, Маркел Мелентьич. Я – за бутылочкой. Помянем напарника Вашего.
– Водкой не поминают! Не православный это обычай, а грех! Покойник и при жизни перебирал, а мы его ишшо и поминать водкой! Возьми сладкого чего, а я тут пока кутью сварганю.
После третьего стакана чая дед Маркел
Талая вода способствует быстрому росту и правильному развитию всего живого на земле. Чай из талой воды необычайно вкусен.
Тойон-Каллан – Хозяин Неба (долганск.)
