собой несколько учебных зданий старинной постройки, расположенных вместе с семинарскими общежитиями. Комплекс зданий был обнесён причудливой кованой изгородью и утопал в зелени старых деревьев.
– Ты… это… не забывай нас, пиши, – мялся Иван, когда всё дела, связанные с поступлением были закончены.
– Да, да… На каникулы обязательно приеду, – прижался к груди отца Иов, скрывая грусть и смущение.
Потом он ещё долго смотрел в след уходящему родителю и чувствовал: прежняя детская жизнь закончилась… безвозвратно.
Потекли монотонные семинарские будни…
Иов учился легко, быстро обзавёлся друзьями, проживающими с ним в одной комнате общежития: балагуром Степаном и рассудительным слегка полноватым Митей. Оба были родом из Белгородской области, из семей священников.
Втягиваясь в учёбу и беспокойную жизнь семинариста, Иов чувствовал, как притуплялась боль и тоска по матери, родной деревне. Несмотря на занятость, он живо интересовался изменениями, происходящими в стране. Оценивал и воспринимал их неоднозначно. С одной стороны радовало ощущение большей свободы, возрождение веры, строительство новых церквей. А с другой – настораживала и пугала нахлынувшая чужая культура, падение нравов, усиливающее неравенство людей и растущая как на дрожжах преступность.
Эти негативы вызывали в душе Иова нарастающий протест: не могло его сердце, ум, воспитанные на идеалах христианства, спокойно наблюдать за таким “сатанинским нашествием”.
Это-то и стало причиной нежданного поворота в его судьбе.
Осенний приморский вечер опустился на город резко, будто упал сверху. Солнце уже спряталось за домами, и их длинные тени контрастировали с ещё ярким в своей глубине небом. С деревьев под ударами порывистого ветра слетали пожелтевшие листья и падали на головы и плечи прохожих, на лужи, на булыжную мостовую.
Переходя дорогу, нырнувшую в тихий переулок, Иов остановился и непроизвольно оглянулся на крики. То, что увидел в глубине, поразило – высокий парень, одетый в модный джинсовый костюм, с перекошенным от злобы ртом, наотмашь бил по лицу девушку лет восемнадцати. Она стояла, прижавшись к забору. Обеими руками пыталась защищаться, что ей плохо удавалось. Ярко-красные волосы, густо накрашенные губы, в сочетании с откровенной мини-юбкой, – подсказывали род её занятий, популярность которого нарастала.
– Я же предупреждал тебя, шалава, что убью, если будешь заначивать бабки! – брызгал слюной парень, хватая девушку за руки и нанося удары.
– Я просто… не успела… отдать, – заикаясь, рыдала девушка чёрными, от ресничной туши, слезами.
За этой сценой наблюдали ещё два парня, грузные, одетые броско-модно, но с явными признаками плохого вкуса. Они стояли, опираясь на чёрного цвета иномарку, ухмылялись и поддакивали:
– Наддай ей Бур, наддай – больно умная стала!
Возмущённый увиденным,
