Казань, 1985). Рассказывая о том, как на хоккейной площадке школы № 135 избили Володю Н., он с позиции взрослого человека обобщил свои впечатления о современных подростках, о судебном процессе над ними. На скамье подсудимых оказались семеро ребят в возрасте от 15-ти до 17-ти лет. Их было больше, когда били Володю, но некоторых суд счел возможным передать на поруки. Такие решения принимала тогда административная комиссия райисполкомов.
Нила Халиловича, человека уже в солидном возрасте, удивило тогда многое. Прежде всего то, что он не увидел в преступниках «опереточных злодеев» – ребята как ребята. Уже в суде они начали понимать, что это уже не обсуждение в ИДН, но все равно хорохорились, улыбались во все лицо. «Храбрые – когда кучей, скопом на одного, они мямлят и тушуются, отвечая на вопросы прокурора», – писал Н. Алкин.
В 1986 году в «Вечерке» вышла корреспонденция Геннадия Наумова «Шел по городу троллейбус», которая рассказывала, чем закончилась встреча членов двух группировок. Хорошо, что салон в то время был малолюдным и никто не пострадал. Меня, помню, поразила такая подробность из публикации «Комсомольца Татарии»: пацаны, увидев милиционера, выбросили из окон троллейбуса металлические предметы общим весом 50 кг.
Если об избиении подростка во дворе школы № 135 знали до газетной публикации немногие, то о разгромленном троллейбусе говорил весь город.
И все-таки разрозненные публикации в газетах спокойствия горожан не нарушили. На пресс-конференции председателя горисполкома Р. Идиатуллина, организованной нашей редакцией 21 февраля 1986 года, не было задано ни одного вопроса о подростках. На собрании партийно-хозяйственного актива города, состоявшемся в октябре, о драках не было произнесено ни слова. Между тем, по официальной статистке счет столкновений дворовых группировок шел уже на десятки.
Чем объяснить отсутствие публикаций в СМИ о вражде группировок? Думаю, в немалой степени тем, что криминальная тема не была востребована ни журналистами, ни читателями. Преступные деяния были в то время на задворках массового сознания, как и преступники. Рубрика «Сообщает пресс-группа УВД» появится в «Вечерке» только в середине 80-х годов. Публикации из зала суда были, но в основном коллеги писали только тогда, когда из судебного процесса можно было извлечь какие-то нравственные уроки.
Сегодня долгое молчание журналистов часто объясняют запретами «сверху». Главлит, действительно, некоторые темы запрещал. Но цензоры искали в СМИ совсем другую крамолу. Запретов на подростковые драки со стороны местной власти в первой половине 80-х годов, то есть в пору становления грозного социального явления, не было. Об этом говорил мне А. Путилов, редактор газеты «Комсомолец Татарии», когда я спросила его, почему так долго шла работа над статьей А. Гафарова. Как выяснилось, никто никаких указаний с площади Свободы редактору не давал, ни в какие высокие кабинеты его не вызывали. Ни до публикации, ни после. Напротив, первый секретарь обкома комсомола Ш. Агеев
