style="font-size:15px;"> – Кто там? – крикнул Рэтбоун.
Подруга зарыдала громче. Усадив ее на табурет, я вернулась в спальню и объяснила:
– Асоль. Мы попьем кофе на кухне.
– Хорошо. – Стив пожал плечами. – Надеюсь, она пришла с миром.
Ну, как сказать…
– Мы ненадолго. – В коридоре я обратилась к Асоль: – Теперь ты. Что случилось?
Подруга не реагировала. Она бросила очки на тумбочку и ринулась в кухню. Мне оставалось покорно пойти следом.
– Хочу выпить! Водку, виски, коньяк! Что угодно! – Асоль рывком распахнула домашний бар, но тот давно пустовал. – Умоляю, Ари! – Всхлипы делали ее грубоватый голос писклявым.
– Могу предложить воду…
Асоль открыла кран и до краев наполнила стакан. Сделала глоток, вздрагивая всем телом, и шарик пирсинга над ее губой ударился о стекло. Молочного цвета плечи приподняты, на лице красные пятна, нос опух. Мгновение – и случится новая истерика.
Так и вышло. Асоль, выплюнув воду, захлебывалась новой волной слез. Выронила стакан: тот, встретившись с полом, разбился. В спальне гремели спецэффекты домашнего кинотеатра, и Стивен ничего не услышал. А жаль. Мне бы пригодилась помощь. В конце концов, его лучший друг допустил это состояние! Асоль заплакала громче. Рыдания напомнили волчий вой.
Что делать? Бежать к Стивену! Я отмахнулась и собрала осколки стакана. Асоль пришла не для того, чтобы я наблюдала. Она пришла за помощью. Ко мне. С учетом последних событий весьма странно, и я предупреждала ее. Но прогнать не могла.
– Скажи, милая, – попросила я, – что случилось?
Асоль туманно-серыми глазами посмотрела сквозь меня и на ощупь отыскала табурет. Села, наклонив голову, спрятала лицо за огненной завесой локонов и забормотала:
– Он не любит меня. Никогда не любил.
– Кто? – Легкие сжались. Андерсон не посмеет… – О ком ты?
Асоль до белых пальцев впилась в корни волос. Раскачиваясь из стороны в сторону, она маниакально бормотала:
– Я дура, Ари. Прости меня. Ты была права.
Тишину пару минут нарушали только взрывы в фильме. «Ты была права». Я мечтала услышать эти слова! Оказалось, они причинили мне не меньше боли, чем предательство. Асоль запрокинула голову, пытаясь остановить слезы, и одними губами произнесла:
– Джерад…
Имя гитариста Grape Dreams, имя лучшего друга Стивена Рэтбоуна, имя человека, которого я ненавидела всем сердцем. Бедная Асоль. Она верила, что сможет изменить самовлюбленного циника.
– Что он сделал? – спросила я – получилось сквозь зубы.
– Он сказал: «Разлука – это предвестие разрыва, поскольку она приучает нас к мысли, что мы можем жить друг без друга»[14]. Он… меня… не любит, – выдавила Асоль и разразилась новой порцией всхлипов. Она вскочила, вцепилась в мои запястья, выпалила: – Он любит другую!
– Отпусти! – Я попыталась вырваться и выдохнула с облегчением, когда Асоль разжала
«Горькая луна», Паскаль Брюкнер.
