style="font-size:15px;"> С этими словами первогодка толкает дверь классной комнаты, в которой притаились не одна, а две парии. Но в их глазах я не могу быть изгоем. Я старшеклассница и внушаю им тот же трепет, какой сама испытывала, глядя на Кристину, Божену и остальных.
– Чего надо? – осведомляюсь грубо. – Не видите – занимаюсь?
Услышав волшебное слово, первогодки делают шаг назад, но самая бойкая из них, наоборот, наклоняется через порог, покачнувшись на пятках, и с нагловатой улыбочкой спрашивает:
– Панна, а тут девочка не проходила? Из нашего класса.
– А похоже, что я буду рада компании? – огрызаюсь я.
Большинство уже скрылось из виду, но их предводительница не спешит уходить.
– Вы, если ее увидите, передайте, что мы обыскались.
– Сами передавайте. Брысь пошли, мешаете.
Наконец исчезает и она.
Жду, пока танцующие и подскакивающие шаги в коридоре утихнут, и только потом смотрю на малявку, затаившуюся за шкафом с потрепанными учебниками и гербариями. Кажется, она не вполне поняла, что произошло, и по-прежнему вжимается в стену, будто хочет врасти в нее.
Я не стараюсь разглядывать ее, но внешность первогодки сразу бросается в глаза: начиная с проволочных очков на крупном носу и заканчивая широкими щиколотками, на которых гармошкой собрались шерстяные чулки. Глаза у нее большие, но за стеклами это почти незаметно. Волосы волнистые – свободолюбивые короткие прядки торчат одуванчиковым нимбом, завиваются на лбу, выбиваются из тугих кос. Страшно подумать, как часто ей придется ходить с «Опрятностью».
– Они ушли, – говорю я девчонке. – Можешь не прятаться.
Но она только моргает и шумно дышит, будто я сейчас вскочу из-за стола и ударю ее. Я фыркаю и отворачиваюсь.
Пытаюсь вернуться к сочинению, но мысли уже скомкались, смешались, как старые нитки. Нещадно зачеркиваю корявые предложения, чистый лист уже не вдохновляет, а только намекает, какое я ничтожество. Начинаю заново и заново, но без толку. А ведь так хорошо писалось! И кто только…
Тут я понимаю, что малявка до сих пор находится в классной комнате. Отклеилась от стены, подобралась на цыпочках и смотрит мне через плечо.
Вот кто виноват.
– Ты еще здесь? – Я надеюсь, что выгляжу достаточно раздраженной, чтобы ее тут же ветром сдуло. Клара как‑то говорила, что у меня глаза злые, змеиные.
Девчонка пятится:
– Да я, я только…
– Я же говорила, что мне нужно заниматься! И хочу, чтобы мне не мешали, понятно?
– Понятно, только… – лепечет малявка.
Мое рабочее настроение совершенно испорчено. День заканчивается, но я так толком ничего и не сделала. Еще и это недоразумение с растрепанной головой. Неудивительно, что остальные выбрали мишенью именно ее.
– Хорошо, – демонстративно
