Мэт услышал музыку, а когда вошел, увидел Тома: тот, обрядившись в лоскутный плащ менестреля, сидел на невысоком помосте у дальней стены общего зала и наигрывал на флейте. Глаза его были закрыты, а длинные усы поникли по обе стороны от мундштука. Он играл западающую в память мелодию «Свадьба Синни Вейд». Когда Мэт разучивал эту песню, она называлась «Не ошибись, выбирая коня», и до сих пор ему непривычно было слышать ее исполнение в столь медленном темпе.
На полу перед Томом были рассыпаны монеты – не очень много. В этой гостинице ему позволяли получать за выступление деньги от посетителей. Мэт прислонился к стене возле дверей и стал слушать музыку. Никто не говорил ни слова, хотя в общий зал набилось столько народу, что Мэт мог бы укомплектовать собравшимися тут людьми полроты солдат. Все взгляды были прикованы к Тому.
Мэт уже повидал мир, истоптал немало дорог на своих двоих, едва не лишился жизни в десятке городов, побывал во всевозможных гостиницах. Он слышал бардов, менестрелей и прочих музыкантов, но по сравнению с Томом все они не особо отличались от детей, стучащих палками по кастрюлям.
Флейта – незамысловатый инструмент. Многие аристократы предпочли бы слушать арфу. В Эбу Дар один малый сказал Мэту, что арфа звучит «величественнее», но услышь он, как Том играет на флейте, уронил бы челюсть и сделал круглые глаза. В руках Тома флейта становилась продолжением его души. Негромкие трели, минорные пассажи, мощные долгие ферматы… Мелодия скорбная, будто погребальная песнь. Кого же оплакивает Том?
Публика смотрела на менестреля. Понятно, что Кэймлин – один из крупнейших городов мира, но здешнее разнообразие лиц казалось невероятным. Грубоватые иллианцы сидели бок о бок с учтивыми доманийцами, хитрыми кайриэнцами и решительными тайренцами. Все это разношерстье было приправлено щепоткой уроженцев Пограничных земель. Кэймлин считался одним из немногих мест, где можно не бояться ни шончан, ни Дракона. И еще тут была какая-никакая еда.
Том доиграл мелодию и, не открывая глаз, начал следующую. Мэт вздохнул. Ему страшно не хотелось прерывать выступление, но пришла пора возвращаться в лагерь. Надо было поговорить о голаме, и еще Мэту нужно было найти способ связаться с Илэйн. Быть может, Том согласится отправиться во дворец и от лица Мэта поговорить с ней.
Мэт кивнул хозяйке гостиницы, и та, сверкнув круглыми сережками, кивнула ему в ответ. Эта пышная брюнетка по имени Бромас была чуть старовата на его вкус, но Тайлин-то тоже была в ее возрасте. Надо бы иметь эту женщину в виду. Разумеется, для кого-то из Мэтовых людей. Скажем, для Ванина.
Мэт подошел к сцене и начал собирать монетки. Он даст Тому доиграть, а затем…
Что-то вдруг дернуло Мэта за руку. Оказалось, рукав его куртки был теперь пришпилен к возвышению, и тонкий клинок, пронзив манжету, слегка подрагивал. Мэт взглянул на Тома. Тот поднял руку к флейте и продолжил играть, хотя приоткрыл глаз, прежде чем метнуть кинжал, а теперь улыбался, обняв губами мундштук
