ты ж тут голодаешь. Она тебя обрекла на голодную смерть, – начинаю смеяться я.
– А у тебя, оказывается, не язычок, а жало, – кривится Назар. – Я думал, все Белки милые.
– Я и есть милая, кормлю вот тебя.
– Ещё б перестала доставать меня своей игрой на пианино, и вообще цены бы тебе не было, – тут же вворачивает он.
– А ты можешь перестать играть в хоккей?
– Я сейчас не играю. – Вижу, как он напрягается и тут же встаёт в оборонительную позу.
– Я имею в виду не сейчас, а так, чтобы навсегда.
– Спятила?
– Вот и я не могу перестать играть.
– Ну, наши случаи сопоставлять нельзя. Я до травмы был профессиональным хоккеистом, – бахвалясь, заявляет он, – а ты ни в одну ноту попасть не можешь.
– Всё я могу! – взрываюсь я.
– Ха! Неужели ты себя не слышишь? Хочешь, запишу на видео? Может, тогда поймёшь, как это со стороны звучит!
– Я хорошо играю… И с каждым днём все лучше, понял? – кричу я и чувствую, как начинает дрожать нижняя губа.
Я вскакиваю с места и ору еще громче:
– Ты ничего не понимаешь в музыке.
– Да ты сама ни черта не понимаешь, Белка! Хватит уже издеваться над всеми соседями!
– Уходи! Убирайся! И… И орехи свои забери! – Я хватаю пакет и пихаю его в руки Назара.
Его удивляет моя реакция, но он лишь качает головой, а выражение лица такое, что я чувствую себя полной идиоткой.
– Психанутая, – бросает он на прощание и прихрамывая идёт к входной двери.
– И не приходи сюда больше подлизываться.
– Да нужна ты была подлизываться. Белка! – Он швыряет на пол пакет с орехами, и тот с громким хлопком рвётся.
За этим следует удар захлопнутой с силой входной двери. Моей. Потом ещё один – уже его.
Я смотрю на усеянный орехами пол. Ассорти: арахис, фундук, миндаль, фисташки, кешью. Мелкими слезками – кедровые орешки.
Я сажусь на колени и начинаю собирать эту россыпь. Все, что угодно, только бы не расплакаться. Белкины не плачут. Не плачут!
Наконец разобравшись с орехами, я перемываю посуду. И чего я взбесилась? Назар прав – я плохо играю. Но я не могу не играть. Ведь бросить – значит сдаться. А я не могу себе этого позволить. Ради папы, который так в меня верит. Ради мамы. Ради брата. Ради самой себя. Белкины не сдаются никогда.
Разобравшись с делами на кухне, я закидываю в рот горсть кедровых орешков, разминаю пальцы, слегка их массируя, пока не начинаю чувствовать, как к ним приливает кровь. Теперь они немеют реже, но все равно иногда случается. Вру. Случается постоянно.
Я сажусь за пианино, надеваю наушники, в которых звучат одна за другой любимые композиции Шопена, опускаю пальцы на клавиши и начинаю играть. Идеально.
Глава 7
Назар
После вчерашней перепалки Белка до самого вечера доводит меня своей игрой. Кажется, несущиеся из соседней квартиры
