Я чувствую, как теряю своих малышей. Пытаюсь закричать, но из горла вырывается только сдавленный стон. Темнота обрушивается тяжелым куполом, и последнее, что я вижу, прежде чем потерять сознание – серые глаза, склонившегося надо мной, мужа.
Глава 2
– Анна… Анна Алексеевна, вы меня слышите? Откройте глаза.
Слабо стону, пытаясь подчиниться, но веки такие тяжелые, будто весят целую тонну.
– Где я? – с большим трудом выдавливаю из себя и глубоко вдыхаю, чтобы набраться сил для следующего вопроса. – Что… что со мной случилось?
– Вы в больнице, – отвечает мелодичный женский голос. – Самое главное, что вы живы. Остальное…
Женщина замолкает, так и не закончив свою мысль.
Я слышу, как она вздыхает. Тяжело. Протяжно. Будто собираясь с мыслями. Решаясь… На что?
Мой еще спящий под воздействием лекарств мозг медленно, но верно начинает функционировать.
Я с силой сжимаю пальцами простыни, чувствуя, как по телу медленно ползет холод. Вверх. К самому сердцу. Вгрызается ледяными кольями. Разрывает.
Тут же перед глазами проносятся обрывки воспоминаний, из-за которых я собственно и оказалась здесь.
Егор…
Мой муж и эта… девушка с татуировкой на спине…
В нашей квартире.
В день нашей свадьбы…
И боль. Острая, режущая, несравнимая ни с чем.
Горло стягивает невидимыми щупальцами, глаза распахиваются, а руки тянутся к животу.
Обнять. Почувствовать. Защитить…
– Где?! – трясущимися ладонями пытаюсь нащупать привычное движение.
Мои мальчишки никогда не замирали так надолго! Они подвижные. Бойкие. Мои маленькие футболисты. Почему я их не чувствую?!
– Что… что с моими детьми?!
Спрашиваю я, а на самом деле кричу. Так громко, что дверь палаты распахивается и ко мне подбегает Егор. Бросается к постели и пытается обнять, удерживая, не дает подняться.
– Нет! Не смей меня трогать! Не прикасайся! – вырываюсь, дергаюсь, что есть сил и корчусь от резкой боли. Сгибаюсь в попытке с ней справиться. – Убирайся!
Воздух с шумом вырывается из легких. Я не могу дышать. Не могу ничего с этим поделать. Я. Ничего. Не. Могу.
Две пары рук с обеих сторон давят вниз, заставляя лечь. Не дают подняться, удерживая.
– Аня, милая, я умоляю тебя успокойся, – шепчет муж.
Он дотрагивается до моего лица, стирает слезы, а меня тошнит. Тошнит от его голоса. От прикосновений, которые когда-то были самыми желанными. Мне мерзко от него!
Отворачиваюсь.
Стиснув зубы, вою раненой волчицей.
Я не могу сопротивляться.
Почти не могу.
Пытаюсь, но получается слишком слабо, еле двигаюсь, чуть шевелюсь, просто пытаюсь вырваться, отодвинуться в сторону.
Что-то острое колет мне в вену. И все тот же мелодичный голос просит меня успокоиться, дышать через нос.
