в этой пустоголовой куколке? – фыркнул Ольсен, который никогда не умел, несмотря на все молитвы и старания кузена, держать язык за зубами.
Разумеется, мужчина понимал, что прямолинейность в высших кругах – это не то качество, за которое могут начать уважать человека, но хоть кто-то, в конце концов, должен им открыть глаза на правду.
– Мой чудаковатый друг, – алые губы Эрики растянулись в злой усмешке, – вы не можете судить о человеке, которого видите первый раз в жизни. Я вам клянусь, что знаю миссис Андерсон гораздо лучше вас, следовательно, сама могу судить о том, «куколка» она или человек.
И пускай, возможно, где-то в глубине души Йоханесс всё так же прекрасно понимал, что женщина права, но почему-то с каждой секундой желание насолить Ричардсон увеличивалось и становилось неуправляемым.
– А мне кажется, что вы просто не замечаете очевидного. Ваша подружка всего лишь пустоголовая куколка, которая пользуется своим положением в обществе и считает, раз она замужем за каким-то богатым хреном, что имеет право доёбываться до простых людей. Они ведь всё равно в ответ ничего сделать не могут – боятся.
Гловер будет в восторге. Потому что Йенсу удалось добиться поставленной перед собой цели. Но сейчас, честно говоря, он не был так уверен, что результатом может гордиться, что окончание этого разговора вдохновляет его на новые удивительные поступки.
Ричардсон схватилась за край пушистой шали и сильно сжала кистью ткань, что уже показалось Ольсену достаточно странным в этой ситуации, но через несколько секунд Эрика оторвала руку и пару раз вдохнула и выдохнула, смотря при этом куда-то вдаль, за Йоханесса, но минуты спокойствия продлились недолго. Когда бирюзовые костры взглядом столкнулись с разноцветными глазами Ольсена, губы Эрикаи искривились в беспощадной улыбке.
– Vaffanculo3, мистер Ольсен. И молитесь о том, чтобы ваш сон после этого дня был спокойным. Чтобы вас, так сказать, никто не тревожил, – слащаво-вежливым тоном уведомила женщина, зловеще прищурившись.
Рот Йоханесса уже открылся, чтобы выпалить очередной омерзительный бред, за который на утро станет очень стыдно, но Ричардсон стащила с себя бархатную перчатку и медленно, опираясь на свою заострённую тросточку, подошла ближе, и мужчина предусмотрительно решил заткнуться, ожидая, что будет дальше. Тонкая рука, украшенная кольцами, резко замахнулась, и Йенс даже не успел среагировать, когда его щёку обожгло внезапной болью. Он схватился за лицо и поправил большие круглые очки, растерянно выпучив глаза на женщину.
– Впредь будьте осторожны, мистер Ольсен, – совершенно спокойно произнесла Эрика, широко улыбаясь и вновь надевая перчатку. – Вам может попасться кто-то менее понимающий. Только из-за вашего многоуважаемого брата я не только не убью вас, но и сохраню всё в строжайшем секрете. Советую не попадаться мне на глаза, мой разноглазый друг.
Надо упомянуть о том, что Эрика была на полголовы ниже Йоханесса (а она ещё и в туфлях!), казалась
