двигались дальше.
Что случилось с людьми… Мы создаём мусор, копим его, живём в отбросах. Нечистоты, фантики и банки, грязь… Из уроков истории я помню, что некогда людей за серьёзные, по мнению окружающих, провинности забивали камнями. Сегодня же, судя по всему, закидывают мусором. Хорошо, что всё это отребье вокруг нас не видит моей улыбки под затемнённым забралом шлема. Не знаю отчего, но мне на самом деле вдруг стало смешно, я едва сдерживался от того, чтобы не издать смешка, ведь тогда я уверен, что начал бы просто-напросто хохотать на всю улицу. Хотя, говорят, смех бывает не только от весёлых и радостных мыслей. Бывает ведь и истерический хохот. А ситуация вокруг была вполне себе напряжённая и малокомфортная, как раз подходящая для нервного срыва.
В любом случае хорошо, что у моего напарника не слетела крыша из-за этой треклятой банки. Мысленно я уже хвалил его, но тем не менее не успели мы сделать и двадцати шагов, как я осознал, что, видимо, поспешил радоваться его благоразумию.
– Стоять! – внезапно заорал он, пружиня ноги и, молниеносно вырвав из кобуры пистолет, выставил вперёд руки, целясь в кого-то, маячившего вплотную к дому метрах в пятнадцати от нас.
– Чёрт, что за…
Выругавшись, я тут же последовал его примеру, но пистолет направил не в ту же сторону, что напарник, а держал, направив дулом вниз, и наблюдал за реакцией группок, толкущихся на тротуаре сзади. Все они, разумеется, с интересом и накапливающейся злостью теперь смотрели на нас двоих с пистолетами наперевес. Мне представилось, что они, как самоназвавшиеся судьи, решают, являются ли наши действия обоснованными – и тогда можно будет просто повозмущаться, покричать, покидать в нас мусором, ведь мы в любом случае «плохие». Или же нет. При таком раскладе все эти разношёрстные ублюдки превратятся в одну сплошную массу, чьей единственной целью будет разорвать нас на мелкие кусочки. Не знаю, что там такого произошло, но всё же почему-то я был уверен, что мой напарник полез зря. Грёбаный сорвиголова, он весь день всё порывался ввязаться в конфликт на совершенно пустяковой основе. Я поклялся себе, что если начнётся полная жесть, из которой мы всё же сумеем выбраться живыми и здоровыми, то я точно дам ему пару приводящих в чувство и светлый разум оплеух. В этот момент мне до безумия захотелось оказаться дома рядом с Наташей и Лизой… Двумя моими любимыми девочками, в венах одной из которых текла моя кровь, пусть и только наполовину. Обнять их, сказать, как я их люблю. Попросить прощения за все те моменты, когда был излишне раздражён или замкнут в себе…
– Положи нож на землю, затем повернись к стене и заведи руки назад! – приказным тоном, отчеканивая каждую букву, прокричал мой напарник.
Бросив короткий взгляд в ту сторону, куда смотрел напарник, я успел разглядеть долговязого белобрысого паренька, с округлым, как казалось на первый взгляд, совершенно детским лицом. Только вот почти вся его левая сторона – от
