шлюза.
– Минутку, я сейчас, – сказала Карима и свернула в его сторону. И – о чудо! – аварийную блокировку сняли, и переборка перед ней открылась.
Карима замерла. Потолочный кран с гудением доставил к шлюзу маленький подводный робот. Но взгляд её приковал не он, а долговязая фигура в плотно облегающей серебристо-чёрной коже. Только шея ещё была открыта, но вот фигура провела по ней миниатюрным устройством, и чёрная кожа сомкнулась без единого шва. Рядом с ключицей была прикреплена прозрачная трубка, через которую начала поступать голубоватая жидкость.
Должно быть услышав, что кто-то вошёл в шлюз, фигура на мгновение повернулась к Кариме лицом – серебристой поверхностью с тёмными зеркалами вместо глаз и выпуклостью на месте рта.
– Чего стоишь? Идём! – Мать потащила её за собой, и Карима повиновалась. Через мгновение переборка за ней закрылась.
Два года назад течь была совсем маленькой – размером с ноготь, но напор воды, хлынувшей через отверстие внутрь станции, был таким сильным, что тонкая струя словно лезвием отсекла Робсону запястье. Кто знает, какой величины течь на этот раз!
Паула уже была в шлюзе и надевала жёсткий скафандр:
– Эй, Леон, спасибо, что согласился помочь. Невиданная роскошь, когда рядом есть кто-то, кто подаст инструмент.
– Не за что. Главное – заделать течь. – Леон быстро разделся, отбросил в сторону комбинезон и облачился в один из своих тщательно высушенных чистых окси-скинов, лежащих наготове. Тонкая мембрана была гладкой и мягкой на ощупь, но он слишком нервничал, чтобы наслаждаться этим ощущением; мысленно он уже сверялся со списком, отмечая галочкой пункт за пунктом. Не забыть спрей для горла, подавляющий кашлевой рефлекс, проверить батарею, пояс с инструментом и исправность всех мембран, активировать ультразвуковую связь.
– Сейчас приду к тебе, Люси.
– Да, поскорее, пока опять не началась эта тряска!
– Предупредишь меня, если снова что-то почувствуешь?
– Ладно.
Наконец всё было готово. Леон задержал дыхание, застегнул мембрану на лице и начал наполнять костюм подогретым перфторуглеродом, насыщенным кислородом. Первый вдох, когда жидкость поступает в лёгкие, всегда самый трудный. За все эти годы он так и не привык к ощущению, подобному тому, какое испытывают утопающие, и, если бы не спрей, его организм бы этому воспротивился.
Только теперь Леон заметил Кариму: она стояла в открытом шлюзе, уставившись на него. О нет! Лицезреть его в таком виде – всё равно что застать голышом. Он мог бы что-нибудь сказать – компьютер в окси-скине озвучивал движения его губ, – но не мог произнести ни слова: слишком явно читалось в её глазах, какой он ей сейчас чужой. Может, хватило бы простого «привет», чтобы растопить лёд… Но мать уже утащила Кариму прочь.
У Леона засосало под ложечкой. Пытаясь не обращать на это внимания, он закончил проверку снаряжения. Паула была уже в шлюзе и
