смущённо пояснил Леон. – В воде мы почти всегда вместе. – Он заметил её недоумение – видимо, у неё это в голове не укладывалось.
– Что-то вроде домашнего питомца?
– Нет-нет, мы напарники, – помотал головой Леон и вдруг замялся. Можно ли вообще рассказывать ей об этом? Пока всё в стадии эксперимента, концерн особо не распространяется о партнёрстве людей и животных. Но в то же время никто из ARAC прямым текстом не велел ему помалкивать. – Мы помогаем друг другу. В море это очень важно.
Девочка с любопытством посмотрела в боковой иллюминатор:
– А как зовут твоего осьминога? И где он сейчас? Я его не вижу…
Люси сама дала себе имя, но Леону не удавалось его выговорить: это даже не слово, а скорее образ или ощущение. Поэтому они сошлись на «Люси» – это имя он и назвал Кариме.
– Это самка. Она сейчас за нами, – добавил он, указав на укрытие во внешней оболочке.
– А её не смоет на такой скорости?
Леон невольно улыбнулся:
– У неё на щупальцах довольно большие присоски. Если она прилепится к гладкой поверхности, её даже ломом не отцепишь.
Девочка оставила попытки разглядеть Люси и снова повернулась к нему:
– Слушай, а сколько тебе лет?
– Шестнадцать, – ответил Леон, надеясь, что расспросы скоро закончатся.
– Ух ты, всего на год старше меня! – удивилась девочка.
Хорошо, что в этот момент перед самым батискафом показались несколько красных медуз Атолла величиной с ладонь; тревожно пульсируя, они пытались от него оторваться. Посетительницы на них загляделись. Разумеется, Патрик тут же погасил прожекторы: медузы Атолла – необычайно красивое зрелище; когда им угрожает опасность, они начинают искриться, как фейерверк из синих молний. Этот свет привлекает новых хищников, которые, если повезёт, прогонят тех, кто напал на медуз. Эллард однажды назвал медуз Атолла «живой сигнализацией».
Леон повидал немало медуз Атолла, поэтому, лишь мельком взглянув на них, повернулся к боковому карману на сиденье, где обычно лежали злаковые батончики или кусочки виноградного сахара. А, вот они. Он с жадностью проглотил два батончика. Конечно, хорошо, что водолазный костюм снабжает его питательными веществами из морского планктона, но внутривенное питание – не самое приятное. К тому же батончик перебил химический привкус перфторуглерода во рту.
Вообще-то он устал и знал, что им предстоит долгий монотонный путь к станции. Но заснуть в присутствии чужих Леону не удавалось. Они заставляли его нервничать. В конце концов он притворился спящим, и им пришлось задавать вопросы Патрику.
– А какой прок от ныряния с жидкостью? – раздался голос девочки. – Ведь можно же использовать сжатый воздух, благородные газы и всё такое…
Патрик фыркнул:
– Но только до определённой глубины: потом – всё. По-настоящему глубоко – глубже тысячи метров – можно нырять
