и предикатами. Решение Канта лишь суммирует обоснованные стороны обоих утверждений, но ограничивает их субъективно-идеальным феноменальным миром, поскольку пространственно-временной характер трансцендентно-реального мира считается исключенным. Таким образом, полностью исключается возможность того, что эта антиномия может служить косвенным доказательством простой субъективности форм восприятия.
Вторая антиномия касается вопроса о том, состоит ли материя из простых составляющих или в мире нет ничего простого. Тезис утверждает, что нематериальные, непространственные субстанции, составляющие трансцендентную материю, не имеют состава, антитезис – что в чувственной материи как субъективно-идеальном явлении нет ничего неделимого. Таким образом, оба оперируют разными субъектами и разными предикатами, и видимость противоречия возникает только от того, что они используют одни и те же слова (материя и простое) для обозначения разных субъектов и предикатов. Оба они правы в своих утверждениях и неправы в своем взаимном противопоставлении, как утверждает Кант в своем решении. Но если трансцендентальный идеализм верен, то субъект тезиса – всего лишь фикция, которая уже не может называться материей, и в силе остается только антитезис. Третья и четвертая антиномии касаются вопроса о том, существует ли необусловленное вне обусловленного, и действительно, третья антиномия представляет необусловленное как свободное изменение в противоположность закону природы, Тезис третьей антиномии верен в том, что в темпорально конечном мире должна существовать свободная инициатива, антитезис – в том, что в ряду явлений нет ничего свободного, но все обусловлено естественным законом. Тезис ошибается, перенося свободу инициативы Абсолюта, с которой процесс только начинается, на действия множества индивидов в рамках этого процесса, через которые закон природы был бы отменен; антитезис ошибается, отрицая начальное звено в цепи событий на основании фактической временной бесконечности. Поскольку Кант отрицает начальное звено процесса, он должен был бы отрицать и свободную инициативу Абсолюта; однако его интересует вовсе не это, а только свобода множества индивидов, против которой критика тезиса остается в полной силе.
Четвертая антиномия для нас совершенно устарела, поскольку мы уже не можем допустить ни понятия абсолютной необходимости, ни его противоположности. Первое было бы рецидивом преодоленного онтологического доказательства a priori; однако без этого понятия как антитезиса даже закономерная необходимость хода мира уже не может быть названа «случайной». Безусловное бытие нельзя искать в ряду событий, но только вне его, как метафизически трансцендентное бытие, что, как ни странно, отрицается как сторонником тезиса, так и сторонником антитезиса. Однако «абсолютно необходимое» представляется совершенно неподходящим предикатом для такого
