припомнить, когда и по какому поводу я упомянул при ней Одри. Я был уверен, что никогда и никому, вообще!
У любого, даже у самого рассудительного человека найдется в душе капелька суеверий. Я не особо рассудителен, и у меня их не одна капелька. Силы небесные! Казалось, в ту минуту, когда я сделал Синтии предложение, призрак Одри возвратился в мою жизнь.
– Боже мой! – воскликнул я. – Откуда ты знаешь про Одри?
Синтия вновь отвернулась.
– Похоже, это имя сильно на тебя действует, – тихо проговорила она.
– Любой старый солдат скажет, – хмыкнул я, немного придя в себя, – что зажившая рана напоминает о себе еще долго.
– Даже если полностью зажила?
– Даже если едва помнишь, по какой глупости ее получил.
Синтия молчала.
– Как ты узнала… про Одри?
– Когда мы только познакомились… или вскоре после того я болтала с твоим приятелем, и он сказал, что ты обручился с некой Одри Блейк. Он собирался быть твоим шафером, но ты написал ему, что свадьба отменяется… а потом исчез на целых три года.
– Да… так и случилось.
– Выходит, роман у тебя был серьезный… Я хочу сказать, из тех, что легко не забываются.
Я вымученно улыбнулся, получилось неважно. Обсуждение Одри и впрямь сильно действовало на нервы.
– Забыть едва ли возможно, – пожал я плечами, – разве что память совсем никудышная.
– Я не о том. Ты знаешь, что я имею в виду.
– Да.
Синтия шагнула ко мне, взяла за плечи и заглянула в глаза.
– Питер, ты можешь честно сказать, что забыл ее, – в том самом смысле?
– Да.
На меня вновь нахлынуло странное чувство, будто я бросаю вызов самому себе.
– Она точно не стоит между нами?
– Нет! – выговорил я с усилием, словно что-то внутри пыталось меня удержать.
– Питер!.. – просияла Синтия и потянулась ко мне.
Я обнял ее, но она тут же отпрянула с легким смешком.
Выражение ее лица вдруг переменилось. Казалось, минуту назад мне смотрела испытующе в глаза совсем другая девушка.
– Ого, какой ты мощный, чуть меня не раздавил! Должно быть, футболом увлекался, как Бростер.
Я медлил с ответом. Не умею так сразу переключаться и убирать сильные чувства обратно на полку. К новому повороту беседы требовалось привыкнуть.
– Кто такой Бростер? – поинтересовался я наконец.
– Бывший учитель вот его. – Синтия развернула меня и показала на стул.
Стоявший там портрет я заметил, еще когда вошел, но пригляделся только теперь. Весьма дилетантское изображение на редкость противного мальчишки лет десяти.
– Вот бедолага, как же его угораздило! Что ж, у всех свои неприятности… А кто этот юный головорез? Не твой друг, надеюсь?
– Это Огден, сын миссис Форд. Такая трагедия, знаешь ли…
