пришло. Димка был еще даже хуже, чем Пашка думал до этого. Безнадежен.
– Мне стоило огромных усилий убедить их не заявлять в комиссию по делам несовершеннолетних, – продолжила Мария Николаевна. – Если учесть, что в органах опеки ваша семья уже стоит на учете, тебе становиться на учет еще и в этой комиссии совсем никак нельзя. Ты ведь понимаешь, о чем я?
Пашка кивнул. Да, он понимал. Мать-алкоголичка, теперь еще и старший сын пошел по кривой тропинке – разве можно в такой ситуации оставлять детей, в особенности младшего, воспитываться дома?
– Мария Николаевна, я ничего ему плохого не сделал. Это самый обычный прием, я ведь его не бил. Хоть он и заслужил, если честно.
– Паш, да я все понимаю. Я прекрасно вижу, что из себя Дима представляет. Но, к сожалению, дело в том, что его мать, которая накануне позвонила мне и попросила сегодня подойти в школу аж в семь утра для разговора, и с семи до половины восьмого очень громко кричала в моем кабинете, может пойти с этим видео к директору или сразу в полицию, и ей не смогут отказать в рассмотрении дела. А с делом твоим все будет не так просто. Никому особо не интересно, опасный это прием или нет. Но то, что мальчика из хорошей семьи обижает парень из…. – Мария Николаевна подбирала слова, – не совсем благополучной, будет достаточным основанием для разбирательств. Тебе ведь это не надо.
– Не надо, – подтвердил поникший Пашка.
– Я смогла их убедить, что сделаю все, чтобы такого не повторилось. Хорошо еще, там отец более адекватный, он считает, что пацаны должны между собой сами уметь разбираться, и сегодня его слово перевесило слово матери. Но если подобная ситуация еще раз повторится, мать уж точно пойдет до конца. Поэтому надо этого избежать.
– Я все понял, – Пашка поднялся с места и направился к выходу. – До свидания, Мария Николаевна.
– До свидания, – Мария Николаевна грустно посмотрела вслед своему ученику. Этот умный и ответственный парень нравился ей гораздо больше его избалованного вседозволенностью одноклассника, но справедливость далеко не всегда была на стороне умных и ответственных, к сожалению.
«Спасибо, мама, еще и за это», – со злостью думал Пашка по пути домой. Он будто бы фиксировал каждый пункт вины его матери в невидимой летописи, мечтая однажды предъявить все это разом. Теперь вот еще оказывается, что даже по-мужски поставить на место говнюка Пашка не может без риска осложнить свою и без того непростую ситуацию. Была б у него нормальная семья, можно было бы не бояться ни ссор, ни даже драк, максимумом неприятностей в этом случае стал бы выговор. Но все меняется, когда твоя жизнь и семья под микроскопом в органах опеки, и вот ты уже должен просто проглотить оскорбление и сделать вид, что ничего не происходит, как последний трус. Хорошо, конечно, что из опеки за ними наблюдает приятная и все понимающая Елена Васильевна, но вдруг Димкина мать сможет как-то и туда дотянуться и напакостить?
Пашка не представлял, при каких обстоятельствах он смог бы вывалить весь список своих претензий на мать. На самом
