в Херсонес в замок Димитриуса, ей было тринадцать лет, – улыбка появилась на тонких губах воина. – Сразу после той поездки я покинул службу в замке.
– Сейчас госпоже двадцать два, – кивнул Вирсавий, – много воды утекло. Ладно, развяжите его.
Стражники стали распутывать веревки.
– И меч свой возьми, – усмехнулся командир отряда, – я знаю, что ты не причинишь вреда госпоже. Сервус мне тогда по секрету шепнул, почему ты удрал из замка.
Леонид стрельнул в Вирсавия острым взглядом, но промолчал. В этом взгляде была тревога, и даже, как мне показалось, страх. Чего мог бояться этот бесстрашный воин? Что произошло с ним тогда, девять лет назад? И почему он вернулся спустя столько лет? У меня в голове крутилось столько интересных вопросов, и они совершенно не были связаны с той миссией, ради которой я перенеслась на много веков назад в прошлое.
Крепостные стены были уже совсем рядом, поэтому даже несмотря на то, что к нашей конной процессии добавился пешеход, вскоре мы уже входили в большие каменные ворота.
Едва мы пересекли ворота, как к телеге подбежал крупный пожилой мужчина и крепко обнял меня.
– София, доченька, какое счастье, ты жива! – слезы выступили на глазах человека, который был моим отцом в этом мире, и которого мне, наверное, теперь полагалось любить.
– Быстрее, ведите ее в дом, врач уже прибыл, – прикрикнул мой новоявленный папочка на воинов. – По милости богов, сам Керобио, лучший лекарь Тавриды, оказался в Херсонесе.
Врач Керобио, вопреки моим ожиданиям, оказался совсем нестарым человеком лет тридцати с небольшим. Я самостоятельно, но в сопровождении двух охранников, смогла встать с повозки, войти в большие двери и подняться в большую комнату на второй этаж, где и произошел «медосмотр».
К счастью, раздеваться мне не пришлось, никаких стетоскопов, прослушиваний и простукиваний не было. Врач просто взял мою ладонь в свою и задал несколько вопросов о моем самочувствии: где болит, где не болит. Затем он взял у меня немного крови, но не из вены и не из пальца, а из ладони, из ее основания, порезав меня каким-то очень острым, но не металлическим, инструментом и тут же полностью залечив порез простым прикосновением пальца к ране.
Взяв кровь, врач ушел в другую комнату и вернулся ко мне минут через пятнадцать. Всё это время мой отец находился в комнате рядом со мной.
– Могу Вас заверить, мастер Димитриус, Ваша дочка вполне здорова, – сообщил доктор, – никаких болезней, опасных для жизни, я не обнаружил. Есть лишь сильная слабость, вызванная голоданием, недосыпанием и плохими условиями пребывания.
Отец улыбнулся и крепко обнял меня за плечи. Было несколько необычно ощущать на своем теле прикосновения совершенно незнакомого мне человека, но я стойко перенесла это испытание и даже улыбнулась мужчине, обнимающему меня.
– Но есть и кое-что еще, – поспешил добавить доктор, видя несколько преждевременную, как он считал, радость на лице Димитриуса. – Есть некоторые
