мне, он уже исписал кучу бумаги на жалобные письма отцу.
– Думаешь, его величество прислушается?
– Траур еще не окончен, а отец дал обет не касаться королевских дел на это время. Сейчас я управляю Эфрией. – В этих словах не было тщеславия или гордости, просто констатация факта.
Эрон не радовался тому, что в одночасье потерял брата и стал наместником короля. Он просто делал то, что должен. И справлялся, как мог. Пока мог…
Чашка противно звякнула о блюдце, и он резко отодвинул ее от себя. Нэссор посмотрел на него внимательно. Затем цыкнул и покачал головой.
– Не нравишься ты мне, – протянул он.
– Я никому не нравлюсь, – отшутился Эрон.
– С каких пор ты себя не контролируешь? – Садовник выразительно покосился на его руку. – И выглядишь так, будто не спал всю ночь. Кошмары снятся? Голова часто болит?
– Со мной все нормально, – солгал Эрон. – Я просто устал, прекрати.
Какое-то время они сидели молча, и садовник задумчиво покачивал головой, барабаня пальцами по столу, будто решал мысленно сложную задачу и что-то прикидывал в уме.
– Не у одного короля траур, – наконец проворчал он. – Не слишком ли тяжелую ношу он…
– Достаточно, Нэссор, – устало перебил его Эрон. – Не переходи эту границу, не вынуждай меня говорить то, что ни тебе, ни мне не понравится.
Нэссор поджал губы.
– Простите, ваше высочество, – сказал он сухо.
Ваше высочество. Всего два слова, но они встали между ними стеной, которую больше никогда не перешагнуть.
– Конечно, кто я такой, чтобы судить короля, – добавил Нэссор и начал убирать со стола.
Закончив, он вытер руки старым полотенцем и достал с одной из полок небольшой глиняный сосуд.
– Вот, для твоей руки. Я добавил туда холодного корня, быстро поможет снять боль.
– Ты точно не передумаешь?
– Точно. Но ты заглядывай почаще.
Не было смысла спорить, поэтому Эрон принял мазь и поднялся. Он знал, что эта встреча останется между ними, но видел озабоченность, промелькнувшую в глазах старого друга. Это одновременно трогало и расстраивало.
– Спасибо.
– Надеюсь, больше она тебе не понадобится, – сказал садовник многозначительно. – Ваше высочество.
– Я тоже надеюсь, – честно ответил Эрон и покинул дом.
Когда он вернулся в спальню Эви, балдахин кровати был задернут со всех сторон, словно она пыталась спрятаться, отгородиться от мира. Осколки и беспорядок уже убрали, но в воздухе еще витал запах белых роз.
Эрон осторожно отодвинул ткань. Эви лежала, свернувшись на боку и обняв подушку, как будто искала в ней утешения. Он присел на край.
– Мне очень жаль, – тихо сказал он.
Ее лопатки едва заметно сдвинулись от напряжения, и стало ясно, что она не спит. Эрон
