про одну пару сказать, за которой наблюдаю который день…
Там муж большой, крупный и совсем уже никакой. Глаза потусторонние, но надеется, или только его хрупкая жена уже надеется, не знаю.
Он уже ноги еле передвигает, так эта маленькая жена своими маленькими руками эти большие его ноги передвигает, а он в это время на ее узенькое плечо опирается. И так она его тащит каждый день вниз по ступенькам, под лучи тащит.
Он все время говорит что-то, очень неразборчиво, но понятно, что жалеет ее.
А она только одно отвечает:
– Ничего, я всю жизнь на твое плечо опиралась. Теперь ты обопрись.
Смотрю я на все это и думаю: человек в принципе только три слова может знать.
Чтобы быть человеком.
Я. Тебя. Люблю.
Сергей Данюшин
Что мы знаем о весёлых трактористах
+ + +
Что мы знаем о весёлых трактористах,
третий день на дне речном лежащих смирно?
Ничегошеньки-то мы о них не знаем —
знаем только, что лежат на дне речном.
Нет, конечно, о химическом процессе
разложения мы что-нибудь да знаем:
мол, субстанцией становятся, частичкой
неизменной сути, так сказать, вещей.
Философия, казалось бы, ответы
может дать. Но хоть Лаканом, хоть Стаканом
трактористов этих ты интерпретируй —
их со дна речного мёртвыми достанут.
+ + +
Антропоморфизм
Бутерброд с колбасой стать решил человеком,
засмотревшись на мир сквозь витрины стекло:
на Равиля, впервые летевшего в Мекку;
на Марию Петровну, которой не шло
её красное платье; на Колю с Тагила,
подхватившего триппер в отеле «Уют»;
на доцента Смирнова, который светило,
только бабы ему всё равно не дают.
Вот закрылся буфет. Бутерброд много думал,
с головой завернувшись в тугой целлофан.
Он не спал – сердце билось синкопой угрюмой,
разгоняющей кровь в предвкушении ран.
«Боже мой, боже мой! Я, наверное, Jesus, —
застонал бутерброд. Возмолился в слезах, —
Папа, может, не надо шутить с моей жизнью?
Не, я всё понимаю, но это же крах
всех надежд моих, чаяний всяческих разных.
Я, ей-бо, не готов. Может быть, через год?»
Бог молчал, но с утра тараканов заразных
он наслал на буфет. «С бородой анекдот, —
бутерброд возмущенно на это ответил. —
Чуть чего, так и сразу болезни и мор.
Ну а вдруг пострадают невинные дети
от того, что я чашу твою не попёр?
Я отныне и присно теперь богохульник.
А ещё учудишь что – вообще сатанист».
В ту секунду срыгнул пассажир Бородулин —
стать решил человеком внутри него глист.
Эпифоры
Он
