только руками развел на это, понимая, что этот следак в засаленном галстуке поверх клетчатой рубашки не будет слушать ничего иного, кроме «признанки» в массовом сбыте наркотиков.
– Впрочем, – продолжал между тем Оськин, – можешь впаривать мне про «цейлонский чай» и дальше, только вот есть веское подтверждение тому, что в город ты прибыл с иной задачей. Спрашиваешь с какой? Отвечу. Для проработки нового рынка по сбыту афганского героина. – Он замолчал было, испытующе всматриваясь в лицо задержанного, словно проверял его на вшивость, и вдруг поставил точку в допросе: – И как только я это докажу, ты сразу же пойдешь все по той же двести двадцать восьмой УК Российской Федерации, но уже не по второй части, а более серьезной, и светит тебе от семи до пятнадцати строгого режима. – Помолчал, явно довольный собой, и уже нажимая кнопку вызова конвоя, спросил: – Ну что, есть что сказать?
– Есть, – усмехнувшись в лицо Оськину, произнес Крымов, – но все это я тебе скажу потом, когда выберусь отсюда.
Давно уже затихли на своих шконках сокамерники, а Крымов все так же лежал на своей матрасовке и едва ли не поминутно восстанавливал в памяти те дни, когда он, использовав первые наработки Ярового, вошел в контакт с золотоношами-единоличниками, которые на свой страх и риск таскали с завода золотишко, сбывая его одноразовым покупателям. По плану оперативной разработки ему надо было выйти на паханов, в чьих руках находились основные потоки криминального золота, и уже через них – на золотоношу, который решился на хищение всплывшего во Львове эталонного слитка пробы 999,9. Антону удалось выйти на смотрящего, и в тот памятный вечер, когда он должен был встретиться с приближенным Кудлача…
Как говорят на Руси, человек предполагает, а бог располагает.
Анализируя каждую встречу с воронцовскими аборигенами, имеющими выход на професиональных золотонош, восстанавливая в памяти каждый телефонный звонок, сделанный им из гостиницы, он так и не смог зацепиться за какую-нибудь оплошность, которая в результате привела его в камеру для допросов воронцовского СИЗО. Припоминая, как из его кармана «изымали» бумажные пакетики с героином, он вдруг подумал о том, что эта подстава с наркотой не так уж и бессмысленна, как могло показаться с первого раза. По той легенде, с которой он шел от одной оперативной разработки до следующей, за ним тянулась именно двести двадцать восьмая статья УК России, и если его надо было заарканить на чем-нибудь конкретном, то лучшей зацепки не было. Но в таком случае кому конкретно он успел насолить в этом городе, что с ним решили разделаться столь жестоким образом?
Этот вопрос, как он его ни крутил и ни мусолил, оставался без ответа, однако Антон все чаще и чаще возвращался к мысли о воронцовском уголовном розыске. Не исключался вариант, что именно местные стражи порядка, пронюхавшие о московском гонце, который пытается навести мосты с воротилами золотого потока, решили раз и навсегда избавиться от чужака, чтобы только не иметь лишнюю головную боль в момент наезда Следственного комитета России, и тогда…
Пожалуй, именно этот вариант оставался наиболее правдоподобным. К тому же местным операм
