не пустовала, если в ней ковырялась Пенни. Она каждые выходные навещала только-что посаженные ростки азафия, славившийся лечебными свойствами при профилактике болезней желудочно-кишечного тракта; окрепшие корневища абраксуса использовались в препаратах от тяжелых психозов, а агрессивная лаза плотоядных пуценкратов, чей наружный покров выделял особенный яд, боролся с раковыми клетками или его въедливый запах помогал человеку выйти из состояния тяжелой комы.
В один из таких дней её случайно навестил Дэниел и оказал помощь при залечивании ранки растения, из которого вытекал сок. Пенни просила отвлечь очередное дитя природы в момент нанесения на очаг заражения маслянистой жидкости из пипетки.
– Очень хорошо. – хвалила его она, – Ты умеешь обращаться с капризными растениями. Спасибо, что смог успокоить этих недотрог. – и поблагодарила. – Эмели не очень-то любит этих непослушных созданий…
– Но не лучше тебя. – добавил Дэниел.
– Я просто натренирована, но иногда помощь необходима как ни крути… – оправдывалась девушка.
– Иногда я бываю неуклюжим и рассеянным, – делал то же самое он.
– Бывает, – смирялась она, но потом уточнила: «Зато у тебя заботливые и аккуратные руки».
– Скорее изнеженные… – произнес Дэниел, увидев приятный смешок в ответ, и его щеки покраснели, глаза сильнее раздобрели улыбчивым смущением.
Пенни было приятно видеть Дэниела каждый день, но она не чувствовала ничего большего чем дружбу, и он тоже, хотя считал милую девушку в десятки раз лучше превосходящей уверенности и раскрепощенности Эмели; в ней тоже была свобода – внутренняя, одухотворенная идеалами. По его мнению, из неё выходила отличная эйра природы, которая оправдывала образ лесной нимфы, олицетворявшая весну.
Когда у Дэниела наладился график работы ассистента, и половина дней в неделе оставались свободными, Пенни стало приятно проводить с ним время на кружке профессора Уильямсона, который уговорил директрису Олдридж позволить ему посещать его дополнительные занятия.
Это случилось при забавных обстоятельствах. Как обычно Дэниел проходил мимо аудиторий и составлял отчет о реализации образовательных программы – одно неловкое движение заставило его потерять контроль и упасть за проход, где проходило занятие.
– Ах Риллем, вы опять опоздали! – заявил профессор, не отвернувшись от доски, чтобы проверить лицо «опоздавшего», и просил не отвлекать других от важной темы лекции, и наконец-то занять своё место – Давайте… Живо, живо!
Ни один студент не посмел нарушить хода мыслей профессора, читавший лекцию с практическим разбором нового химического соединения, и не рассекретил Дэниела, пока тот в конце занятия сам не увидел ассистента директрисы, разрываясь от хохота:
– Вам в разведчики нужно идти, мой дорогой! –
