и вставляя в зажигание ключ, видела, как в карету медиков помещают носилки с Глебом, пока его байк догорает возле обочины. Парня было жаль, а вот уродов на спортивных машинах хотелось облить бензином и также посмеяться, как они сейчас. Стояли, ублюдки, и скалились, довольно пересчитывая купюры в своих руках.
– Птенчик? – прозвучало сбоку.
Вздрогнув от неожиданности, даже не стала оборачиваться и резко сорвалась с места, не успев надеть шлем. Сзади послышался мат, а затем рев двигателей. Твою мать, вот только этого мне не хватало! Я выжимала сцепление, постепенно набирая скорость, но стоило влететь в поворот и выехать на проспект, что был перекрыт до четырех утра, как передо мной взревели шины тормозящего спорткара.
Сплюнув от досады, поморщилась от валящего из-под колес дыма. Дверь хлопнула и меня вздернули с сидения железными тисками.
– Кира! – неверяще выдохнул рыжий. – Так мне не соврали парни, сказав, что ты слетела с тормозов!
Вот теперь я на него посмотрела. Защитный комбез был спущен до бедер, обнажая крепкий торс, рыжая шевелюра встрепана, ноздри раздувались, а зеленые глаза чуть не выкатывались от удивления. Я не хотела его видеть, потому что еще было слишком больно. Потому что рана не затянулась. Потому что хотелось кричать.
Соленые капли стали стекать к подбородку, что предательски задрожал. Одному черту известно, чего мне стоило сжать зубы и не начать выть. Оттолкнув его от себя, остервенело вытерла мокрые щеки и постаралась вернуть лицу невозмутимость.
– Лучше уезжай, Калинин, – спокойно сказала я.
– Я искал тебя, птенчик, – произнес он.
До боли знакомое лицо не скрывало ни единой эмоции, позволяя считать те же чувства, что душили меня.
– Не смей меня так называть! – вспыхнула, отходя к байку.
– Я обещал позаботиться о тебе, – рыжий хотел приблизиться, но, видя мой настрой, остался на месте, сжимая кулаки.
– Я не инвалид, Миша, и не ребенок. Твоя помощь мне не нужна, как и ты сам.
Перекинув ногу через сидение, убрала подножку и стала стягивать волосы, заплетая на макушке шишку.
– Ты такая же, как и он! – сплюнул, пнув колесо своей тачки. – Только где он сейчас, Кира?!
Надев шлем, опустила экран и только тогда смогла взглянуть на него. Из-за барьера было проще скрыть чувства.
– Я ведь знаю о твоих проблемах и понимаю, что одна ты не вывезешь! Я еле сдерживаюсь, чтобы не надрать тебе зад за то, что ты решила сегодня поучаствовать в этом заезде! О себе не думаешь, так о брате подумай!
– Я только ради него все это и делаю! – рыкнула я, чувствуя, как начинает трясти.
Стало так тошно, что продолжать бессмысленный спор не было никакого желания. Слишком многое свалилось в эту ночь. Слишком много воспоминаний. Слишком многое надо забыть. Адова будет работенка стереть все это из памяти.
***
Который
