как у меня сердце в пятки уходит от страха?
– Так, я не понял, – видя мою реакцию, до него все же доходит смысл происходящего. – Ты меня за уш… черти кого приняла?
Глеб подается вперед, опуская руки на стойку. Хорошо еще, что сидит. Если бы встал, я бы такого драпака дала, мама не горюй. Всегда хорошо бегала, особенно на долгие дистанции.
– Вер, отвечай, – с нажимом спрашивает, и максимум на что меня хватает, так это на слабый кивок. – М-да, не думал, что такое впечатление произвожу. Давай сразу на берегу все обсудим. Да? – киваю, чем, кажется, раздражаю его. – Голосом, Вер, голосом. Я не зверь и монстр.
– Д-давай, – заикаюсь, но все же выдавливаю из себя ответ.
– Отлично. Психолог из меня никакой, но в людях разбираюсь и чувствую, иначе не выживу. Тебя считать – вообще не проблема. Не знаю, что у тебя произошло, но не трудно догадаться, что какой-то долбосвинтус обошелся с тобой нехорошо. Тебя колбасит. Ок.
Какое он слово интересное подобрал в качестве определения для мужа. Надо будет запомнить.
– Ты красивая баба, – такое грубое определение неприятно режет слух, даже морщусь. – Он просто дурак, уверен, раз упустил такую чувственную бабу, но его проблемы. Трогать тебя не собираюсь, есть у меня пунктик, если сплю с кем-то, то с адекватным. Из нас двоих, ты под это определение сегодня не подходишь.
Супер, мы еще сейчас опустимся и до еще чего интересного. Хочу прервать его, потому что не готова говорить на подобные темы. Тем более, с посторонним. Даже рот открываю, но не успеваю издать и звука, как мужчина поднимает руку, не давая мне сказать.
– Не перебивай. Скрывать желание по отношению к тебе не собираюсь. Я здоровый мужик, а ты, повторюсь, красивая баба. Но тебе сейчас нужно успокоиться и не погрязть в самоанализе. А я умею отвлекать только одним способом. Успокойся, ничего не будет, но кровать у меня реально одна.
Мне, с одной стороны, обидны его слова и грубости, а с другой стороны, он честен со мной. Был бы маньяком, уже десять раз мог в лесок отвести и прикопать холодный трупик. Только мы здесь, говорим и собираемся спать. Только одна кровать меня смущает.
Смотрю на него с надеждой, вдруг догадается лечь на полу, благородно уступив мне кровать. Не понимает. Эх, ладно, я старалась достучаться до него. Прямую просьбу все равно отвергнет. Вон, уже хмурится.
– Пойдем спать? – тихо спрашиваю, и он почему-то недовольно кивает.
Глеб встает и ведет меня в спальню. Не знаю почему, но он не включает основной свет, только потолочную подсветку в двухуровневом потолке. Сложно что-то различить в тусклом синем свете. Понятно только одно, в комнате царит минимализм.
Подхожу к кровати и уже хочу спросить, есть ли второе одеяло, как мужчина опережает меня и, стянув покрывало, берет его и подушку, укладываясь на полу, что-то бубнит себе под нос. Не могу поверить, что он это сделал сам. Стою и растерянно смотрю на него, как на восьмое чудо света.
Не пристает, понимает, дразнил,
