выражения рассматривает текстурную штукатурку на потолке.
– В прошлый раз, когда это всплыло, ты сказала, что у вас с ним ничего нет. Полагаю, ты передумала, – решительно, но вовсе не осуждающе говорит он.
Какого-то четкого способа объяснить это не существует, но я точно знаю одно – я облажалась. По-крупному. Нужно было быть умнее, догадаться.
Так что я отвечаю, руководствуясь этими умозаключениями:
– Уэст стал ошибкой, которая с самого первого дня ждала своего часа. Теперь мне ясно, от чего вселенная пыталась меня защитить, но я была глупа и не послушалась.
– Ты не глупа. Все рано или поздно вляпываются в какое-то дерьмо, а потом жалеют.
Я на сто процентов согласна с этим утверждением. Только вот я совершила слишком много ошибок, которых запросто можно было бы избежать, если бы не моя наследственная импульсивность.
Спасибо, мам.
– Знаешь, не могу перестать думать о том, как позволила ему проникнуть себе в голову, – признаюсь я. – После всего, что он сделал, я все равно впустила его.
Уже тот факт, что я просто произношу эти слова, разжигает внутри меня дикий огонь. Впрочем, наружу он пока не вырывается – мне удается справиться с собой.
Я выступала в роли словесной боксерской груши для Уэста в течение нескольких месяцев, придерживала язык, поскольку боялась последствий, с которыми столкнусь, если перейду черту. Затем я каким-то образом позволила Золотому мальчику убедить меня, что он обычный человек. Я даже поверила, что в груди этого любителя доминировать бьется настоящее ранимое сердце.
Какая же я тупица.
– Я хочу, чтобы он страдал. Так, как страдаю я.
Мне становится не по себе от звука собственного голоса. Не знаю, откуда взялась эта жестокость. Будто все скрытые эмоции наконец воплотились в слова.
Я чувствую, как взгляд Рикки снова останавливается на мне, и тяжело дышу.
– Ты же несерьезно, – говорит он в ответ.
А черта с два. Я еще как серьезна.
– Он заслужил.
– А я никогда и не говорил, что он этого не заслужил, – быстро парирует Рикки. – Ты знаешь, в этом я с тобой согласен. Просто говорю, что месть – это скользкая дорожка. Поверь мне.
Раньше я бы согласилась, но не теперь. Я еще никогда не чувствовала себя такой униженной. Такой грязной. И это работа Уэста.
На глаза снова наворачиваются слезы, но мне надоело плакать. Слезами горю не поможешь. Однако я не могу остановиться.
Рикки встает, и я провожаю его взглядом, пока он обходит мою кровать с другой стороны. Затем матрас скрипит и прогибается под его весом. Тепло его тела так знакомо. Я прикрываю глаза. Это тепло прогоняет одиночество. Совсем немного.
И так было всегда.
– Ты лучше него. Лучше большинства из нас, – настаивает Рикки. – Такое грязное дерьмо, как месть, больше в моем стиле.
Я смеюсь над шуткой и сильнее прижимаюсь к нему. Его рука обхватывает меня за талию.
– Никогда
