к жрецу, темная эльфийка взяла его за подбородок. От него разило страхом, а в глазах плескался первобытный ужас. Где-то в глубине, впрочем, все же горело желание жить и толика надежды.
–Ты забудешь все, что здесь случилось. Забудешь, что видел нас. Ты шел по своим делам и пойдешь дальше. Ничего не случилось, и не случится, ты ведь мне веришь? – вкрадчивый тягучий шепот Ибретты проникал в разум жреца. Тот отнял руки от собственного горла, неестественно выпрямился и пошел куда-то в сторону, откуда и пришли двойняшки.
Медленно обернувшись, темная эльфийка кинула брату тяжелый взгляд, но ничего не сказала. Тот, приходя в себя, тоже хранил молчание. Напряжение в этом коридоре можно было резать, настолько воздух стал плотным для учеников Адепта.
В том же молчании, двое темных эльфов отправились дальше. Сокровищница жрецов была все ближе, и в данный момент было не время и не место выяснять, что происходит.
Окованная сумеречной сталью дверь возникла перед двойняшками из ниоткуда. Резной узор привлекал внимание и вызывал неудержимое желание изучить его. Тонкие линии складывались в символы и общий рисунок. Лицо, наполовину закрытое маской, словно кричало, а силуэты вокруг так и тянулись к изображенному темному эльфу.
–Мы на месте, – от долгого молчания, голос Скита звучал низко и хрипло.
–Осталось самое сложное, – не сдержала вздоха Брит и взяла брата за руку.
Сконцентрировав силу в ладонях, темные эльфы протянули в сторону двери руки, и тотчас с них сорвались черные нити. Они медленно, будто бы неохотно, окутывали узор, превращая вход в сокровищницу в темное нечто. Чем больше нитей срывалось с руки, тем хуже себя чувствовала Ибретта. Она не смотрела на Искандера, но понимала, что ему ненамного лучше дается магия теней.
С каждым мгновением концентрация силы становилась все больше, а двойняшки все сильнее грозились свалиться с истощением. Лишь тогда, когда Брит начала оседать, дверь исчезла, обнажая перед темными эльфами сокровища храма.
Бесчисленные ряды полок с аккуратно уложенными драгоценностями, целые постаменты под древние искусные доспехи, увешанные самыми разнообразными клинками стены – ничего из этого не было интересным для учеников Адепта. Лишь артефакт, что пел для темных эльфов свою собственную, неповторимую песню, и звал двойняшек. Будто бы предназначенный для них.
Каждый шаг в этом полном несколько безвкусной роскоши месте отдавался от металлов звонким эхом. Все эти сокровища не имели никакой ценности, просто существуя в этом месте. Все они были лишь пережитком старых времен, эпохи когда жрецы были могучей силой в Кар-Хиире.Ни один из артефактов не обладал магией, и не манил к себе. Но, чем ближе была реликвия самой Тьмы, тем громче звучал ее зов.
И вот, наконец, когда Брит и Скит дошли до самой глубокой части сокровищницы они увидели. Наручи, из тонкого и полупрозрачного минерала, словно сами источали
