так давно начищенные до блеска, новехонькие.
Не похож ни на гуляку, ни на пропойцу, ни на работягу.
– Ты руки его не трогал? – уточнил Акимов.
– Нет.
– Я почему спрашиваю…
– …по швам. Так и было.
Сергей прошил его взглядом, Колька ответил тем же.
Тогда как же выпал он из поезда – солдатиком? Лейтенант прикинул расстояние от трупа до путей, попытался представить траекторию падения тела. «Здесь электричка идет под горку, наверняка несколько ускоряется. Впрочем, почему обязательно предполагать, что он прыгнул? Может, напился чернее грязи, заснул и выпал. Был ли пьян?»
Ну, это без вскрытия не понять. Будь лицо целым, можно было понюхать и компетентно сделать заключение, а к этому месиву носом лезть – слуга покорный. К тому ж сейчас уже не разберешь, в кровавой каше.
– Я тоже сперва подумал, что пьяный выпал из тамбура, – начал было Колька.
– Чтобы эдаким-то бревном вывалиться, надо вусмерть упиться.
«А дважды два – четыре, – и вновь, надувшись, подумал парень, – тоже мне, строит из себя неизвестно что. Дураком надо быть, чтобы не понять, что погиб мужик, не придя в себя».
– По карманам не шарил?
«А то сам не видел», – чуть не сорвалось с языка, но снова сдержался и лишь ответил:
– Не успел.
– Это правильно, не надо хвататься за все руками, а то на тебя ориентировка придет как на подозреваемого.
– В чем?
– Хотя бы в убийстве с целью ограбления.
А сам же полез шарить по карманам – разумеется, зря. Ни документов, ни бумажника, ни даже носового платка. Колька мстительно заметил:
– Ишь, какие разборчивые ворюги. Кольцо на пальце оставили, часы не взяли.
Сергей, крякнув, хотел сделать внушение, но промолчал. Пусть его поумничает. Тяжело с ними – что ним, что с Ольгой. Никак не привыкнешь к тому, что оба здоровые лбы, а внутри как были балбесами обидчивыми, так и остаются. А если еще и поженятся, да такие же дети пойдут – только держись.
Но часы, как он верно заметил, на месте. Да еще какие часы! Колька чиркнул спичкой.
– Это не надо, – заметил лейтенант, – видишь?
Странно, как это Пожарский раньше и не заметил, что крупные светлые цифры и метки на черном фоне так и сияют ярко, зеленым светом. Может, слишком светло было.
– Ух ты, аж глаза режет. Это что за часы такие?
Палыч поправил:
– Это хронограф, дублирующий инструмент, в дополнение компасу и альтиметру.
– Пилотные? Трофейные?
– Само собой.
– Дорогие?
– Кто понимает – ничего не пожалеет.
– Вор, может, не понимал, – предположил, помолчав, Пожарский, – взял что попроще, лопатник да документы. А печатку просто снять не смог, крепко сидит на пальце.
– Печатка-то тоже трофейная, – заметил Акимов, – посвети сюда. Погоди, я сам. – И, достав свою
