станет гораздо сложнее. Я умею копаться в чужом дерьме, чтобы вы и дальше могли спать спокойно. Называйте меня подонком и мразью – мне фиолетово. Я точно знаю, что придёт время, и вы будете нуждаться в моих услугах, как в воздухе.
Со временем я научился видеть мир не в черно-белых тонах, а в бесцветных оттенках реальности, где каждое действие имеет свою цену. Жизнь не учебник по этике. Здесь каждый выбор – это компромисс, каждое решение – балансировка на грани. Правильные и неправильные деяния часто переплетаются, стирая границы между аморально-чёрным и ангельски-белым.
В этой чертовой игре, где каждый шаг и каждый выбор могут изменить всё, я стал человеком, который не боится грязи. Потому что именно в ней порой скрывается истина, необходимая для «того самого» правильного решения.
Так что судите меня, как хотите. Я знаю себе цену. Если для спасения одного я должен стать злом для другого – так тому и быть. В этом аду, который мы называем жизнью, иногда необходимо выбирать большее из двух зол.
***
В ту квартиру меня привели. Сказали, есть алкаш, который уже восьмого риелтора сменил. Спросили, не хочу ли я попробовать?
Как и все добропорядочные граждане нашей страны, я категорически относился ко всем алкоголикам и бомжам. Я не считал их за людей и определял как необычную разновидность homo sapiens, обитающих за пределами разумной жизни. Между мной и этой стаей недоразвитых существ было толстое стекло предубеждений.
Но слова И.Е. толкнули меня на подвиг отчаянного самоусовершенствования. Я двинулся по адресу, чтобы покорить вершину собственного чванства и брезгливости.
Квартира располагалась на Олимпийском проспекте в одном из самых престижных мест тогдашней Москвы – кирпичном ведомственном доме. Это было воплощение старой советской роскоши: просторный вестибюль, консьерж в синей форме, мраморные полы и высоченные потолки.
Мы свернули за угол и оказались в отдельном отсеке. Я подумал, что раньше здесь, вероятно, располагалась бухгалтерия или ЖЭУ. У квартиры было два входа: отдельный с улицы и из подъезда. Идеальное место для коммерческой недвижимости. В моей голове уже роились идеи, кому и как можно продать это уникальное пространство.
Мы постучали в массивную дверь. Спустя несколько минут нам открыл сам А. – среднего роста, очень худой мужчина неопределённого возраста. Его я разглядел потом, а сначала не мог оторвать глаз от внушительной дыры на его шее, из которой торчала толстая силиконовая трубка. Рядом с ним стоял поддатый доходяга, видимо, привлечённый хозяином в качестве переводчика.
Понять, что говорит А., было нереально: клокочущие звуки, перемешанные со свистом и сипением. Сама квартира рыгнула на нас концентрированным запахом окурков и перегара. Собравшись с духом, я сдержанно вошёл в квартиру.
Роскошный ремонт в стиле диких девяностых сильно поистёрся. Зелёные мраморные подоконники и столешницы, огромные хрустальные люстры и бра, эстонская лакированная стенка, чешский кухонный гарнитур
