вцепилась в золотой, который ей протянул Есеня. Даже ногти побелели.
– Пошли, – коротко велел Жидята и быстрым шагом направился внутрь лавки.
Он смотрел на отливку через толстое стекло, он сделал срез и осторожно протравил его кислотой, он гладил ее и любовался ею, и Есеня, глядя на Жидяту, мог только глупо улыбаться. Жидята не улыбался. Наоборот, с каждой секундой лицо его становилось все мрачней.
– Сядь, – он указал пальцем на стул и тяжело вздохнул.
– Чего? – не понял Есеня и сел.
– Мальчик. Никогда никому не показывай этой отливки, слышишь? А лучше всего – переплавь ее в сковороду.
– Почему? – Есене снова захотелось расплакаться.
– Потому что. Если бы руки твои росли не из задницы, ты бы сделал клинок, за который любой из благородных отвалил бы тебе десяток золотых и был бы очень доволен сделкой. Такой булат привозили когда-то из дальних стран, и никто – никто! – не смог изготовить такого же. Теперь и из дальних стран его не привозят – говорят, рецепт утерян навсегда.
– Так я могу стать богатым?
– Нет. Погоди. Дослушай. Обладатели таких клинков вешают их на стены и оставляют рядом собак, чтобы никому не пришло в голову их украсть. Никакие драгоценные камни не могут сравниться с этими клинками. Не потому что они дороги, а потому что они – редкость, иметь которую почетно, понимаешь?
Есеня кивнул.
– Но это не главное, хотя никто бы не позволил тебе наводнить базар таким булатом. Сколько времени тебе понадобилось, чтобы добиться такого? Сколько отливок ты испортил, прежде чем у тебя получилось?
– Много… – Есеня пожал плечами.
– Я понимаю, что много. Сколько? Сто? Тысячу?
– Да не, штук пятнадцать, наверное…
– Что?
– Ну да, сначала чугун получался, потом получилось, как у Мудрослова. Но я же сто раз видел, как он это делает! Я давно хотел попробовать, думал, сразу получится…
– Мальчик, – Жидята закрыл лицо руками, – это… Уходи от меня, слышишь? Я знать тебя не хочу, понял?
– Чего?
– Убирайся! – Жидята встал и затопал ногами. – Убирайся прочь! Я не хочу этого видеть, я не хочу этого знать! Убирайся! Твой отец… не говори ему об этом, не показывай отливку никому, может быть тогда…
На глазах лавочника блеснули слезы.
– Жидята, я ничего не понял.
– Они уничтожат тебя! Они отберут у тебя… Как отобрали у твоего отца. Как у всех отбирают, даже малости отбирают, а такой талант… Они уничтожат тебя! Я не могу этого видеть! Я не желаю этого знать! Иди, гуляй, пей – только никогда больше не вари булата!
– Знаешь что? – Есеня посмотрел на лавочника с жалостью. – Ты, наверно, сумасшедший.
Он вышел из оружейной лавки, уверенный в том, что надо поучиться ковать булат, чтобы выходило не хуже, чем у отца.
Звягу и Сухана он встретил на краю рыбного ряда: те пытались продать живых раков. Надежды
