были известны ему в изобилии: под старым дубом прогуливался стражник, и Есеня не знал, кого подозревать в предательстве. Сестренка не могла такого сделать – все же родная кровь. Может, Чаруша? Обиделась на него и рассказала страже. Интересно, чего ее потянуло за ним в лес? Приключений, что ли, захотелось? У девчонок скучная жизнь – рукоделие да кухня. А может, и Сухан – тот еще маменькин сынок: влетело за простыню, он и раскололся. Есеня собирался забрать у него деньги, поесть и после этого подумать как следует, так ли ему нужен теткин хутор или комариный лес. Впрочем, в тюрьму ему вовсе не хотелось, хотя потом можно было бы хвастаться на каждом углу, что он там сидел.
Есеня не таясь добрался до дома Сухана, подпрыгнул и заглянул через забор. Товарища он не увидел, зато его сразу заметила мать Сухана, подметавшая двор. Лицо ее исказилось до неузнаваемости, и она не то чтобы закричала – взвыла, указывая пальцем на голову Есени, торчавшую из-за забора. На ее крик из дома выбежал отец Сухана, стеклодел Надей, бледный и перепуганный. Есеня не понял, чего они так волнуются, и хотел об этом спросить, но Надей замахал на него руками и зашипел:
– Вон! Вон отсюда! Быстро! Чтоб духу твоего здесь не было!
– Чего такое-то? – все же спросил Есеня. Висеть на заборе было неудобно.
– Я сказал – убирайся! – рука Надея потянулась к чугунному горшку, из которого кормили собаку.
Есеня не стал дожидаться, когда горшок полетит ему в голову. Может, зайти к Звяге? Может, он объяснит, чего на него так взъелись родители Сухана? Сухан и Звяга жили по соседству, Есеня пошел вдоль окон Сухана по улице, как вдруг услышал стук над головой – за закопченным стеклом торчало зареванное лицо товарища. Тот приложил палец к губам и начал открывать окно, стараясь делать это как можно тише.
Есеня помог ему выбраться на волю, и они бегом припустили вдоль по улице.
– Надо спрятаться где-нибудь, – запыхавшись, выдохнул Сухан, когда они оказались там, где их голосов не могли услышать.
– Чего случилось-то?
– Пойдем, к Бушуихе в сарай залезем, там нас не увидит никто… – Сухан нервно оглянулся по сторонам.
Бушуиха, старая бабка, не нажившая детей и давно похоронившая мужа, не очень заботилась о своем имуществе, и залезть к ней во двор труда не составляло. Они прокрались туда задами и плюхнулись в старое, слежавшееся сено – после гамака на дереве оно показалось Есене мягким и уютным.
– Ну давай, не томи. Чего там такое?
Сухан набрал в грудь побольше воздуха и хотел что-то сказать, но не выдержал и расплакался.
– Ты чё? – не понял Есеня.
– Ща, погоди. Я щас. Я только…
– Да ладно, не реви… – Есеня не стал над ним смеяться – он сразу почувствовал что-то нехорошее.
– Звяга… К нему первому стражники пришли, мать моя
