шесть лет. Двое других были слишком малы: Стотию – года два, а Боэтий вообще путешествовал на руках у матери, завернутый в теплое одеяло.
Арсабер сиял. Сейчас бандит казался просто олицетворением примерного семьянина. Не будь на Арсабере цветастой одежды и не виси на его поясе кривой тесак устрашающего вида, его можно было бы принять за благонамереннейшего из граждан богоспасаемой Столицы.
– Нам пора, – объявил он, – иначе мы опоздаем на жареных перепелок к кузену Драю.
Обменявшись дружеским рукопожатием со Скавром, разбойник удалился.
Трибун поймал себя на том, что смотрит на свои пальцы. Неплохая идея – пересчитать их после того, как они побывали в руках у Арсабера. Тот вполне мог спереть у Марка мизинец-другой.
На всякий случай трибун похлопал себя по груди. Но ожерелье, благодарение богам, оказалось на месте.
Эта случайная встреча опечалила Марка. Семейное счастье Арсабера болезненно напомнило ему о том времени, когда они с Хелвис жили вместе. Но кровные узы, связывающие Хелвис с намдалени, оказались крепче ее любви к Марку. Ребенок, которого она носила, сейчас чуть младше Боэтия. Но Хелвис – далеко, в княжестве Намдален. Скавр даже не знал, кто родился, мальчик или девочка… Сын или дочь…
Давным-давно, в юности, Скавр обучался философии в школе стоиков. От своих учителей трибун знал, что человеку не следует склоняться перед смертью, болезнью, оскорблением, предательством, интригами. Да, эти идеи сами по себе весьма благородны. Но когда Марк столкнулся с предательством, философия оказалась бессильна.
От воспоминаний об Италии Марк перешел к другим – о римлянах. Тех римлянах, что уцелели, несмотря на все испытания и беды, обрушившиеся на них в новом мире. Во многом Марку не хватало соотечественников даже больше, чем Хелвис и детей. Только римляне говорили на его родном языке, только они разделяли память о прошлом, которое было безнадежно чужим для видессиан.
Марк знал, что легионеры провели беспечальную зиму в Гарсавре, на западе Империи. Лаконичные записки Гая Филиппа оповещали об этом трибуна – время от времени. Старший центурион, несравненный воин, едва владел тайнами грамоты. Корявые строки его посланий не могли заменить Скавру живой встречи с легионерами.
Расплескивая сапогами тающий грязноватый снег, Марк прошел мимо длинного гранитного здания, где располагались имперские архивы и тюрьма. Мрачное настроение постепенно рассеивалось. Наконец Скавр улыбнулся и сунул руку за пазуху, чтобы еще раз прикоснуться к ожерелью. Насколько ему известно, сейчас Алипия Гавра роется в архивных документах, собирая материал для своей исторической книги.
Этим она занималась и несколько месяцев назад, в День Зимнего солнцестояния. В ту ночь их отношения перестали быть просто дружескими…
Однако встречи случались куда реже, чем хотелось бы Марку. Алипия была племянницей правящего Императора, скованная по рукам и ногам дворцовым этикетом. Кроме
