перерубил ему горло. Хамор рухнул на траву. На его лице навсегда застыло выражение недоумения и ужаса.
Кельт не почувствовал того свирепого возбуждения, которого так ожидал, когда ввязывался в битву. Он ощутил лишь удовлетворение от того, что по-прежнему хорошо делает свою работу. Но радость так и не пришла.
– Что ж, мне пришлось это сделать, ничего не поделаешь, – сказал он самому себе. Затем он на мгновение замер, недовольный таким ходом мыслей. – Чтоб меня разорвали боги! Похоже, я превращаюсь в римлянина!
Гуделес вступил в поединок с хамором, который был еще толще, чем чиновник. Однако тучный кочевник оказался умелым бойцом. Бюрократу приходилось туго. Хамор легко отбивал неуклюжие выпады Гуделеса и уже успел несколько раз несильно кольнуть имперца. Пока что удача сопутствовала видессианину и уберегала его от гибели.
– Да не целуйся ты с ним, Пикридиос, во имя Фоса! – взревел Панкин Скилицез. – Руби, руби!..
Но суровый видессианский офицер был поглощен схваткой с врагом. У него не было никакой возможности прийти Гуделесу на помощь.
Бюрократ плотнее сжал зубы, когда еще один скользящий удар зацепил его ногу.
Горгидас пришпорил лошадь и галопом помчался к Гуделесу. Хамор бросил беглый взгляд в сторону нового врага. Завидев бородатое лицо, он принял грека за одного из людей Варатеша и решил, что тот скачет на подмогу, желая добить врага. Хамор осознал свою ошибку как раз вовремя, чтобы успеть отбить выпад Горгидаса.
– Да кто ты такой, кусок овечьего дерьма? – заорал он в гневе, нанося врачу удар по голове.
Хамор был сильным человеком. Но Горгидас привык иметь противником Виридовикса и потому удержал удар. Затем он снова сделал резкий выпад, вложив в этот колющий удар всю силу своего тела. Глаза хамора расширились, когда гладий проткнул жесткую кожу панциря и вошел между ребер. Раненый успел нанести греку рубящий удар саблей, но в этой атаке уже не было мощи. Алая кровь запузырилась у ноздрей хамора. Он вдохнул, и изо рта у него хлынула кровь. Кривая сабля выпала из ослабевшей руки. Глаза хамора побелели, и он рухнул с коня.
– О, ты очень храбро бился! – крикнул Гуделес, размахивая саблей и чуть не отрубив Горгидасу ухо.
Врач уставился на свой окровавленный меч. Легионеры, похоже, оказались правы. Ни для страха, ни для размышлений времени попросту не остается. Тело реагирует автоматически – и вот уже враг лежит на земле мертвым.
Горгидаса наконец вырвало.
Кислый привкус еще держался у него во рту, когда другой кочевник, пытаясь вырваться из окружения, вдруг с мрачной решимостью стал наступать на грека. Глаза Горгидаса были полны слез, его мутило, но тем не менее он успел поднять щит, отражая натиск хамора. Щит треснул, и его пришлось отбросить в сторону.
Второй противник Горгидаса умел защищаться от колющего удара не больше, чем первый, однако на этот раз Горгидас бил не так точно. Кочевник
