Скавр сам поддержал бы Туризина, если бы подозрения касались кого-нибудь другого.
– Хотел бы я, чтобы твой дядя наконец женился и породил наследника, – сказал Марк с легкой обидой. – Тогда он куда меньше беспокоился бы о тебе.
Алипия резко тряхнула головой.
– О, тогда я буду в полной безопасности. Меня всего лишь сделают почтенной супругой одного из его приближенных. Сейчас он не осмеливается выдать меня замуж просто потому, что опасается моего будущего мужа. А как только у него появится семья, я превращусь в одну из статей дохода. Мне придется связать его с одним из богатых и знатных семейств Империи. – Алипия уставилась в пустоту невидящими глазами. – А я скорее умру, чем лягу в постель с мужчиной, которого выбрала не сама.
Скавр не сомневался в том, что это не пустые слова. Он нежно погладил ее по спине.
– Если бы я был видессианином, – проговорил он.
Одна только мысль о том, что принцесса из императорской семьи может быть отдана в жены офицеру-наемнику, была выше понимания высокомерного Видессоса.
– Желания, желания, желания… – проговорила Алипия. – Что в них толку? Если мы решимся продолжать наши встречи, опасность будет только возрастать. Один Фос знает, когда мы избавимся от этого кошмара и выйдем ли мы победителями из этой борьбы…
Трибун уставился на нее. В Видессосе никогда не знаешь наверняка, где заканчиваются совпадения и начинаются чудеса.
– Бальзамон говорил мне слово в слово то же самое, – медленно произнес он. Под требовательным, внимательным взглядом Алипии Марк рассказал о том, как Бальзамон вдруг начал пророчествовать.
Когда Марк закончил рассказ, Алипия побледнела. Руки у нее затряслись. Погрузившись в гнетущее молчание, принцесса сидела неподвижно. Марку пришлось окликнуть ее несколько раз, прежде чем она наконец ответила:
– Однажды я видела его таким… Он глядел на меня так, словно видел насквозь, словно читал в душе, как в книге…
– Когда?
– Только один раз. Но я знаю, что этот транс поражал его и впоследствии. «Дар Фоса» – так он называет его. Мне кажется, «проклятие» было бы более подходящим определением. Бальзамон разговаривал со мной об этом несколько раз. Представь себе только, как он мне доверяет, если решил поделиться столь тяжелой ношей! За всю мою жизнь я не получала более лестного комплимента. Ты угадал верно, милый Марк. – Она коснулась его руки. – Иногда он предполагает, что наделен даром ясновидения. Но все, что ему дано видеть, – это гибель и отчаяние.
Римлянин тихонько присвистнул сквозь зубы.
– Да, это – проклятие. Особенно тяжкое для такого жизнелюбивого человека, как Бальзамон. Знать, что беда неспешно движется к роковой развязке… Смотреть на нее безмолвно, не дрогнув… Какое мужество!
Лицо Алипии отражало тревогу и страх.
– Когда ты видела его таким в последний раз? – снова спросил Марк.
– Он навещал моего отца
