надеваю презерватив. Виолет сладострастно наблюдает за мной, так что спешу прильнуть к ней. Мы сливаемся в поцелуе. Хочу узнать, будет ли соитие идеальным во всех смыслах.
Молю, чтобы так оно и было.
Трогаю, кусаю, страстно целую, глотаю стоны и пытаюсь контролировать судороги удовольствия, которые пробегают по ее телу, пока, наконец, не вхожу и не начинаю двигаться как сумасшедший, чтобы довести до оргазма и получить удовольствие самому. Испытываю наслаждение, но все-таки что-то идет не так.
Я теряюсь в Анаис.
Я нахожу себя в Анаис.
Я живу в Анаис.
Мы кончаем с Виолет одновременно, вскрикивая от удовольствия. Она произносит мое имя, я же исторгаю животный звук, потому что на самом деле хотел бы произнести ее имя.
Все еще.
Всегда. Только. Ее.
Падаю на постель, утягивая Виолет за собой. После секса не занимаюсь ласками. Обычно просто одеваюсь и ухожу или даю понять очередной девице, что пора отчаливать, но когда Виолет обнимает меня и кладет голову на грудь, крепко прижимаю ее. Так мы лежим, пока дыхания и сердца не успокаиваются.
Таков мой способ выразить благодарность.
Единственный способ, который нахожу, чтобы попросить у нее прощения. За то, что воспользовался ею, пока думал о другой.
– Случилось что-то серьезное?
Виолет проводит пальцами от грудины до пупка.
У меня перехватывает дыхание, а с ним немеет и тело. Виолет изумляет меня. Как обычно, я недооценил ее и решаюсь быть с ней более-менее искренним.
– Самая серьезная вещь в жизни.
Виолет не останавливает, не меняет направление ласк. Не закатывает сцену, не возмущается. Просит рассказать, но для меня делиться чувствами всегда было проблемой, так что переключаю внимание на нее.
– А ты? С тобой случалось что-то серьезное?
– Нет.
Она улыбается, но эта улыбка не из тех, что привлекает к себе взгляд.
– Девятнадцать лет и ни разу не влюблялась. Ну и отстойная у тебя была юность, Янг!
– Тебе не понять.
Она произносит это таким удрученным голосом, что не удерживаюсь и беру ее за подбородок, заставляя посмотреть в глаза.
– Хочешь об этом рассказать?
Однако заметно, что и ей трудно делиться чувствами, так что она просто меняет тему:
– Я проголодалась.
Живот Виолет урчит, подтверждая ее слова.
Подавляю улыбку и глубоко вздыхаю, нежно проводя пальцем по ее щеке.
По всей видимости, мы оба еще те сумасброды.
– Хочешь пиццу?
Лицо Виолет озаряется, и разговор, что вели еще секунду назад, теперь снова находится на расстоянии сотен тысяч световых лет. Полностью голая, она вскакивает с кровати, чтобы поставить телефон на зарядку, и чувствует себя совершенно раскованно.
– С пеперони и грибами, так что не смей трогать мою половину, Вэрд!
