поблагодарил он ее. – Ах, невинность наша! Знала бы, что жизнь больного мы не спасли. Открыли и закрыли живот, – подумал доктор в сердцах.
Медсестра поправила колпак, взяла стакан и отошла за стойку. Она знала своё место. Она боготворила Рустама Ниязовича, считая его человеком большой души. Не то, что эти молодые, но не в меру заносчивые хирурги. Мирзопаязов, сняв маску и чепчик, положил их на диван.
– Рано, уберёшь?
– Конечно. Как вы себя чувствуете? – спросила она обеспокоено.
– Что? Так плохо выгляжу? Девушка смущённо заморгала.
– Если честно, то да. Плохо» Я ни разу еще не видела вас таким обеспокоенным.
– Завтра буду в порядке, – сказал он и поймал себя на мысли, что врёт: когда хирург беспомощен, а побеждает болезнь – это не может, не отразится на его настроении. Всю жизнь пытался, тут же забывать неудачи, но это никогда не удавалось. А с годами лишь становилась настойчивой доминантой. Немного передохнув все трое – Мирзопаязов, Вохид и второй ассистент подошли к родственникам больного, ожидавшим в коридоре. Подойдя к ним, Рустам Ниязович открыто признался:
– Мы ничего не смогли сделать. Только открыли и закрыли живот. Все замуровано, все в гною, нет живого места в животе. Все поражено воспалением. Мы, конечно же, сожалеем, но оказались бессильными. Хирургия, к сожалению, не всегда всесильна. Могу сказать, что не только мы, но и все хирурги мира воспитаны в страхе перед богом и перитонитом! И если в наши дни с богом еще можно как-то договориться, то перитонит остаётся страшным, смертельным заболеванием, – грустно пошутил он.
Сын больного заплакал, жена запричитала. Старик не плакал, но было видно, как ему было тяжело. Ведь его дитя всего 46 лет, он мог бы еще пожить.
Было невыносимо тяжело смотреть на горе этих людей. К таким разговорам хирургам не привыкать. За свою долгую практику он перевидал много смертей. Больной на операции не умер, но умрет в скором времени. Возможно, он и не проснется от наркоза. Мирзопаязов понимал менталитет своего народа. В таких безнадежных случаях родственники больного ведут себя иногда мягко сказать неподобающим образом. Среди них встречаются и такие, которые требуют от хирурга невозможного, либо гарантий полного успеха операции или вообще не соглашаются на операцию, хотя сам больной такое согласие дал. Хирург в подобных случаях попадает в весьма сложную ситуацию. Особенно это касается тех больных, для которых операция – единственный путь к спасению.
Формально, в том случае, когда больной человек совершеннолетний и над ним не установлена официальная опека, достаточно только его собственного согласия на операцию. Согласия родственников не требуется. Но ведь если больной после операции погибнет или у него возникнут серьезные осложнения, такие родственники еще хорошо, если просто напишут жалобу или даже попытаются возбудить против хирурга уголовное дело. Иногда такие родственники, просто избивают оперировавшего
