Скворцовой достаточно прохладно.
Спускаюсь по ступенькам в кухню, наливаю себе молоко в стакан, добавляю мед и корицу, грею все в микроволновке. Делаю глоток из стакана, и мягкое тепло растекается по организму. Тревожность, что все еще обитает на задворках моего сознания, отступает. Я вспоминаю события минувшего дня, и невольно хмуруюсь. Неужели это все правда, что говорил тот полицейский? После его ухода, к Скво стали подходить люди и рассказывать о майоре разные не очень приятные вещи. Например, что его вот-вот уволят, что он в немилости у генерала Петрова, и судьба майора решается на высшем совете. Все это казалось несколько высосанным из пальца. Но я невольно прислушивалась к этим разговорам. Все же, Дмитрий Васильевич Нагольский был человеком из нашего общества, круга общения. И проблемы с полицией никому не были нужны.
И потом, вся эта история с его несостоявшейся свадьбой и той рыжей аферисткой, делало его скорее жертвой.
Допиваю молоко, раздумывая об этой ситуации, ставлю стакан в мойку и лениво поднимаюсь обратно в свою спальню. Вхожу, снимаю халат и ложусь в постель. Не спится. Кидаю быстрый взгляд на дверь в комнату Скво… Она широко распахнута.
Я в недоумении замираю. Меня словно бьет током от паники, тело на мгновение теряет чувствительность.
Точно помню, что закрывала дверь. Закрывала же?
Еще через миг понимаю, что в комнате довольно светло из-за луны, что прекрасно видна через окно. Штора аккуратно отодвинута. Но когда я уходила – они были плотно закрыты…
В изножье моей кровати замечаю движение, и издаю запоздалый вскрик, когда на меня кто-то бросается и зажимает руками шею. Бью ногами по постели, царапаю руки человека, чье лицо рассмотреть не в силах, но ничего не выходит. Наши силы явно не равны.
Нападающий дергает меня, словно куклу, швыряет с кровати на пол. Я сбиваю рукой книгу, что лежит на прикроватной тумбочке. «Война и Мир» Толстого, и та валится вместе со мной. Хватаю ее, как раз в тот миг, когда в руках нападающего появляется нож, он вскидывает его, наносит удар.
У меня хватает сообразительности, или же действую на инстинктах, но книгу выставляю вперед. Нож застревает в толстом издании, а убийца отшатывается недоуменно. И пятится от меня.
Я спешно хватаюсь за ручку его ножа и выставляю его перед собой, вместе с тяжеленой книгой на нем. Выглядит это, наверное очень комично. Ведь лишь кончик острия торчит из обложки, с другой стороны.
Напавший продолжает пятиться и через мгновение покидает мою комнату.
Меня колотит так, что почти не понимаю, как все это произошло, и откуда у меня силы вступить в схватку с преступником.
– Теть Маш, вы в порядке? – хрипло спрашиваю я в темноте и осторожно пячусь к комнате Скво, поглядывая на дверной проем, где исчез нападавший.
Но там движения не наблюдалось.
Захожу в спальню Марии Федоровны, и воздух застревает в моем горле.
Первое,
