любых уступок и быстро мобилизовался, потребовав от правительства России занять твердую позицию в отношении любых пограничных налогов на выбросы углерода, не исключая апелляции во Всемирную торговую организацию и судебных исков в европейских судах. Но прежде нерушимое единство РСПП начало давать трещины, когда нефтяные компании дистанцировались от угольных и металлургических[83].
Предлагаемый ЕС углеродный налог на импорт стимулировал широкий спектр встречных предложений, от призывов «пересчитать деревья» и пересмотреть в сторону повышения их предполагаемую абсорбционную способность[84] до идеи использовать удаленный остров Сахалин на тихоокеанском побережье России в качестве «полигона» для экспериментов со схемой торговли квотами на выбросы углерода[85].
В конечном счете предложенная ЕС схема усилила голоса тех россиян – до тех пор находившихся в явном меньшинстве, – которые призывали к введению налога на выбросы углерода или торговли квотами. Гораздо лучше самостоятельно взимать углеродный налог, чем позволять ЕС делать это, говорит Алексей Кокорин из Всемирного фонда дикой природы (WWF). Но пока что российское правительство, похоже, склоняется к тому, чтобы компенсировать российским компаниям убытки в виде налоговых льгот и «преференций». Александр Широв из Российско-Европейского центра экономической политики утверждает, что это было бы дешевле, чем вводить налог на все российские компании, создающие выбросы углерода[86].
Перспектива введения налогов на экспорт углерода, похоже, отразилась на одном важном событии в апреле 2021 года – ежегодном послании Путина Федеральному собранию, которое транслировалось по общенациональному телевидению. В нем Путин заявил: «Мы должны ответить на вызовы изменений климата, адаптировать к ним сельское хозяйство, промышленность, ЖКХ, всю инфраструктуру, создать отрасль по утилизации углеродных выбросов, добиться снижения их объемов и ввести здесь жесткий контроль и мониторинг. За предстоящие 30 лет накопленный объем чистой эмиссии парниковых газов в России должен быть меньше, чем в Евросоюзе»[87].
Между тем остается далеко не ясным, когда и как ЕС фактически введет углеродный налог на импорт. Но одной угрозы оказалось достаточно, чтобы вопрос об изменении климата встал на повестке дня российского правительства, как никогда раньше. Однако, опять же, ясно, что для большинства российских игроков внешняя торговля остается более мощным мотиватором, чем само по себе изменение климата. Но угроза пограничного налога на выбросы углерода также усиливает позиции тех, кто, как Анатолий Чубайс, призывает ввести российский налог на выбросы углерода. Это станет ключевым испытанием сравнительного влияния различных слоев российской элиты по вопросу изменения климата, а также до сих пор твердой приверженности Путина консервативной позиции.
Изменение климата в российском
Ангелина Давыдова и Алексей Шаповалов, «России прописали низкоуглеродное будущее», Коммерсантъ, 23 марта 2020 г., https://www.kommersant.ru/doc/4299377.
Это предложение исходит от заместителя председателя правительства Виктории Абрамченко, чей основной опыт, как отмечалось ранее, лежит в сфере создания земельных кадастров. См. интервью, данное ею Алексею Шаповалову: «Я за хороший советский Госплан», Коммерсантъ, 12 января 2021 г., https://www.kommersant.ru/doc/4640076. В Думу внесен новый законопроект о лесах, воплощающий эти идеи. Эдельгериев, не выступая открыто против таких предложений, признает скептицизм европейцев в отношении продвижения Россией своих лесов.
Ангелина Давыдова, «На Сахалине экспериментируют с углеродом», Коммерсантъ, 2 марта 2021 г., https://www.kommersant.ru/doc/4711442.
Фадеева, «KPMG оценила ущерб для России».
«Послание Президента Федеральному собранию», 21 апреля 2021 г.
