которые уже дышали мне в спину
Я подобрала блокнот и посмотрела на последних страницу. Исполнить волю отца? Да, точно.
Глава 2
Я вышла из-за аэропорта имени Джона Кеннеди, Нью-Йорк. До Гринпоинт-авеню ехать надо было около тридцати минут, что удручало, так как усталость брала часть своего.
Люди с чемоданами слонялись из одной стороны в другую. Рядом остановился большой автобус и оттуда стали выходить незнакомцы с рюкзаками. Скорее туристы. Кто-то громко разговаривал с компанией проходя мимо, другие по смартфону особенно эмоционально, что-то повествовали на иностранном. Кажется, что к вечеру Нью-Йорк только оживал.
– Скай! – окликнул меня мужской голос и я обернулась.
Около машины мне махал рукой мужчина в черной рубашке и брюках. Я собралась подходить, как тот подбежал ко мне.
– Рад видеть тебя. Хорошо добралась? – спросил он обнимая меня.
– Да, дядя. Бизнес-класс утомлять не может, – улыбнулась я отдавая ему свой багаж.
Нет, может. Люди могут изрядно высасывать энергию.
– Спасибо вам за билет.
– Пустяки, – отмахнулся тот когда стал открывать багажник своего внедорожника.
Он изменился. Жизнь мотает людей, а время подначивает и на мужчине это заметно отразилось. Глубокие, небольшие морщинке под глазами и на лбу. Видная щетина и шрам на уголке губ. Возле ушей присутствовала седина.
От старости никто не уйдет. Как и я, только не знаю рано ли задумывать об этом. 21 год не скажешь что много, но и не юность.
– Я ожидал, что у тебя будет больше вещей, – говорит дядя заводя машину, я пристегиваю тем временем ремень безопасности.
– Только необходимое.
Сама удивляюсь. Мне пришлось многое, что отставить и передать подругам.
– Готова к Нью-Йорку?
– Тут куда оживление. Пока все кажется необъяснимым. Думаю, нужно время.
– Конечно, не каждый может справится с потерей семьи.
Я сжала челюсть, закрыла губы рукой, надеясь с этим движением прикрыть свои эмоции. Мне не нужно напоминать. Я не готово пока говорить и вспоминать, просто потому, что все еще картина той ночи живая перед глазами. Прокручивается с каждым разом, как кинопленка. Потому что воспоминания вызывают сожаления о том, чего я не успела сделать по отношению к ним или успела сделать, но не попросив за это должного прощения.
Вот черт.
Я быстрым движением вытерла уголок глаза. Боль явно притупляется, но жестоко медленно.
– Прости, я не должен был говорить об этом, – его глаза с какой-то жалостью посмотрели на меня и мне это не было по нраву.
Меньше всего мне нужна жалость.
– Говорите. Не я одна в мире, кто является сиротой.
От сказанного хотелось же себя в грудь вонзить нож. Это звучало еще хуже, чем проронить слёзы на щеки.
– Давай перейдем на «ты», – перевел он тему, чему я несказанно рада. – Согласна?
Я
