никто в машине не разглядел. Одиноко оно стояло посреди вывороченного огорода со своими бесполезными орудиями труда, без глаз, безо рта, без ушей, с пустым чугунком взамен головы.
Назавтра бабка Дуня пришла к бабке Мане и сообщила, что машина ночью обратно шла, кажись, та, что останавливалась у их дома. Бабка Маня согласилась. А ещё старухи погоревали, что зима не началась, а в деревне уже покойник, и что, когда родственники новопреставленной приедут на сороковины, надобно будет попросить их вырыть впрок две могилы, пока земля не промёрзла, пусть стоят развёрзанные. Две – потому что участь последнего незавидная, а гробы у них у всех для себя припасены на чердаках, и металлические кресты со старых безымянных могил, так что не будут своим детям в тягость. Об этом они погоревали-поплакали и перед сном пошептались-посекретничали с иконой, почерневшей от времени, в толстой раме, с поблёкшими искусственными цветами за стеклом.
Глава 6. По просторам
Ночь на субботу
Коля с Люськой въехали в лес, деревья слились чёрными кронами в глухую стену, обрывающуюся неровными очертаниями в вышине. И что за этой стеной – бесконечность? Как и за серо-коричневыми облаками, застилающими небо? Есть ли ещё кто-нибудь во Вселенной, не считая разбойников, затаившихся в чаще, медлящих со свистом и гиканьем высыпать на дорогу? Возможно, у разбойников нашлись дела поважнее, и они не выскакивали ни после этого поворота, ни после следующего, и не рубили дерево, с треском и грохотом преграждая дорогу. «Странно, – думала Люська, – если выкинуть их из машины, а потом загнать её на запчасти, сколько можно выручить? Выгодно получается. Тьфу, какая глупость лезет в голову!»
Тихо, только работает мотор и сопит Рома, не ведая, в какую историю он втянул и себя, и Люську с Колей, ему сладко, ему хорошо. Люська вела машину предельно осторожно, опасаясь налететь на камень или попасть в перетекающие одна в другую, третью и дальше до постоянно отдаляющейся зоны обзора ямы с зеркально-чёрной водой, скользя по которой, жёлтый свет фар не проникает до дна.
Коля настойчиво гнал мысль о том, что делать, если пробьёт картер или хотя бы колесо. Согласно навигации, до ближайшей деревни километров семь, а там наверняка сидит какой-нибудь партизан или партизанка с нестареющей душой. Коля выключил телефон, сделалось темно и тревожно. Дед обещал, что довольно скоро будет другая дорога, но эта, проложенная сквозь пустоту, нескончаемо растягиваемая движущимся светом фар, оказалась бесконечной. Согревала надежда, что потом будет лучше. Но «потом» стало только хуже.
Машина полоснула светом пригорок, ощетинившийся соснами, елями и крестами, повалившимися или ещё крепкими, атеистическими колонками со звёздочками, с неувядающими пластиковыми венками и цветами. Люська ещё сильнее вжалась в сиденье, а реальный мир сузился до размеров её «копейки». Заглядывать в мистический триллер, ожидая появления упырей, зомби, выходцев с того света, сидя дома в кресле, значительно приятнее, чем путешествовать по родным просторам с ещё не остывшими следами ушедшей жизни.
Рогатый филин, не замеченный никем, прерывисто
