в этом зеркале». Потом меня позовёшь, как надоест или может действительно увидишь что-нибудь эдакое.
– Хорошо, – кивнула Добронравова, торопливо снимая с себя хлопковую ткань и кидая куда-то под ноги. Сквозняк прошёлся по нежной девичьей коже обнажённых ягодиц. – А больше ничего не нужно делать? У меня такое чувство, будто мы что-то забыли.
Девушки смолкли. Каждая пыталась найти в глубинах памяти недостающий кусочек, однако их попытки были тщетны – в затуманенной алкоголем голове прокручивалось всё, что угодно, но не хотя бы минимальные сведения о гадании.
– Насрать, – Светлана махнула рукой, шагая в сторону выхода. – Ты только когда Димку увидишь, не визжи слишком сильно от радости.
Заливистый хохот подруги раздался через мгновение после хлопка межкомнатной двери. Подушка, кинутая девушкой, глухо ударилась об неё, так и не долетев до цели.
Алиса сделала так, как велела ей Сафонова. Водила зубчиками расчёски по распущенным волосами и вглядывалась в собственное отражение. Ничего паранормального не происходило. Она не знала, сидела ли уж минут десять, а может и целый час, но ноги стали предательски затекать, вызывая волну раздражения на Светку, собственную наивность и глупую детскую шалость.
«Бред», – покачала головой Алиса, откладывая на столик щетку.
Добронравова уже хотела было встать, как внезапно зеркальная поверхность стала стремительно мутнеть, теряя очертания девушки и сменяясь иными, непохожими.
Дыхание спёрло, а сердце яростно застучало в грудной клетке. Девушка зачарованно вглядывалась в, как казалось ей, очертания фигуры, не веря собственным глазам и смахивая всё на разгулявшееся воображение.
На улице раздались отчётливые шаги. Некто бродил по снегу у дома, будто что-то вынюхивал.
Алиса напряглась. Это было довольно странно и даже пугающе. На улице темень и тишина, не разрываемая даже собаками, моментально реагирующего на каждого прохожего звонким лаем. И даже если брать в расчёт, что кто-то перепил пару баночек хмельного и заплутал по дороге домой, то каков был смысл забредать сюда – она не понимала. Под окнами первого этажа располагались высокие сугробы под метр с небольшим. Было идиотизмом брести сюда, дабы попытаться разглядеть чужое убранство сквозь небольшую щель между плотными шторами или вовсе попытаться залезть внутрь для грабежа.
Леденящий душу холод пробежался вдоль позвоночника. Былой трепет ушёл, оставляя после себя неприятный осадок, переходящий в необъяснимый и иррациональный страх.
Поддавшись этому чувству, Алиса задула свечи, оставшись в непроглядной тьме. Казалось, что вместе со светом ушли все светлые чувства, что нарастали в её душе. Стало невероятно холодно. Темноватые соски на выпуклой груди болезненно напряглись, кожа покрылась мурашками.
Нечто с глухим стуком ударилось об окно, заставляя стекло мелко затрястись.
– Света!
Пронзительный
