моего друга. Надо будет у него уточнить в ближайшее время. Чего это он зазнался и решил соврать мне?
С ребятами в чайной мы пробыли часа два, потом всей ватагой пошли на вечернюю поверку в свою часть. Там оказалось, что еще одному нашему пять суток губы дал начальник штаба части. Вовчик был сегодня посыльным по штабу. Требовалось помыть полы, а призыва он нашего, старослужащим не положено мыть самому. Это чревато потерей уважения среди своих ребят. Тогда он поймал «духа» из соседней части и заставил его все делать за него. Начальник штаба заметил, что солдат незнакомый, форма одежды другой части, вник в дело и раскусил нашего Вовчика. Сразу назначил наказание – гауптвахту. Так что теперь два представителя от нас будут сидеть-горевать там. Вдвоем им скучно не будет, если их по разным камерам не разведут…
После отбоя я долго не мог заснуть и думал о будущем разговоре с Юркой. Я вспомнил, что на погонах у «дембелей» были буквы «КВ» – космические войска, они были очень осведомлены, когда рассказывали об НЛО. Тогда мы с Юрком не придали этому особого значения, было не до того. Ну а сейчас получается, что Юрка служит в этой же части, которая, возможно, является секретной. Вот он и не желает ни о чем рассказывать, а старается уйти от разговора. Вот он каков, настоящий друг!
С этими мыслями я стал засыпать и даже не догадывался, что вся интрига вокруг тайны о советских летающих тарелках только начинается. Утром опять в голове возникла мысль о Юрке. Не увязывалось с истиной одна деталь. Котельная, где, по его словам, он служит, принадлежит ракетным войскам, а казарма, в которой живет, принадлежит космическим войскам.
Тем временем команда подъем уже прозвучала, все одевались или были уже одеты. Один молодой никак не просыпался. Будить его «черпаки» решили так: между пальцами ног рассовали вату и подожгли ее. «Дух» моментально был на ногах, кричал от испуга и неожиданности! Все были в восторге, только «деды» оставались равнодушными. Им так все осточертело, что и описать невозможно. Они лежали на кроватях одетые, без эмоций и возмущения и никуда не спешили. А кругом стояла суета: мылись полы, убирались кровати, протиралась повсюду пыль, натирались мастикой полы.
Прибежал прапор, стал сгонять «дедов» с кроватей. Те неохотно поднимались, а кто и ругался с ним. От слов прапор перешел к делу. Стал одного нашего тормошить, а он не встает. Тот взял и свалил его с кровати. Солдат разозлился и оттолкнул прапора, тот кинулся с кулаками, началась потасовка. На шум прибежал лейтенант, ну и порядок постепенно восстановился. А нашего друга повели в кабинет к командиру роты, разбираться. Потом все вроде бы успокоилось, его отпустили, дали два наряда вне очереди на кухне. В казарме стало тихо, только сержанты, подгоняя молодых, то и дело монотонно повторяли: «Че шарим, резче, резче давай!»
Я закурил, вышел из казармы на свет божий и, усевшись на лавочку, стал ожидать команды на завтрак. Неподалеку сидели «черпаки» и один из них был моим земляком. Я у него спросил, как дела, не обижает ли кто, предложил сигареты.
– Сейчас у нас все нормально, – ответил земляк, – а раньше
