воспоминаниях экскурсия началась с Киево-Печерской лавры: мы спустились под землю в невысокий узкий тоннель. Экскурсовода я слушала в пол-уха, всматриваясь в то, куда попала. Оказывается, здесь жили люди, монахи это были или нет – не помню, мне было десять лет и такое видеть и слышать мне было в диковинку. Дай Бог, чтобы я неправильно услышала: они спали в вырытых в стене горизонтальных углублениях. Что? Спали в земле?
Представив услышанное, меня начало выкручивать, подташнивать, как тогда, когда ехала из музыкалки в образовательную школу с остановкой в сквере из-за слетевшей штанги. Но чувствовалось всё намного жёстче – мне медленно становилось плохо, хотя до услышанного я чувствовала себя абсолютно спокойно и уверенно. Захотелось выбежать на воздух из этого «склепа», но бежать вперёд – группа, которая была перед нами, ещё не вышла, назад – уже зашла новая. Проход был настолько узкий, что только для одного, максимум двух человек. Я не могла выйти ни назад, ни вперёд. Пространство замкнулось.
Я чувствовала, что теряю сознание.
– Мама, мне плохо, меня тошнит, я сейчас упаду.
– Терпи.
Я стала дышать через раз и перестала слушать экскурсовода – на этом моя экскурсия закончилась. Секунды я считала с закрытыми глазами. Всё, дождалась, свежий воздух. Сделав несколько вдохов и увидев, что уже не в закрытом пространстве, меня отпустило.
С окончанием экскурсии в Киево-Печерской лавре, для меня экскурсии в Киеве тоже закончились. Я продолжала ходить по церквям, соборам, но экскурсоводов больше не слушала, обращая внимание на людей, на природу. Да, красота храмов восторгала, но помимо их были ещё и люди, стоявшие перед церквями с протянутой рукой. Мама открыла кошелёк, порылась в нём и нашла десять копеек.
– Иди дай дедушке, – сказала мне мама.
– Я боюсь, давай ты.
Она пошла, дала и ничего с ней не случилось.
– Давай теперь я.
Она дала по монетке и мне и сестре. Я дала бабушке, и меня тоже никто не убил, мне только сказали «здоровья тебе», мне понравилось. У нас не было такого, у нас никто не стоял возле церквей с протянутой рукой. Тогда в силу своего возраста я не могла отличить нуждающегося от «нищих», для которых попрошайничество стало профессией. Я давала монетки не задумываясь.
Поездка закончилась, на следующий день надо было идти в школу. Я с удовольствием пошла, представляя, как рассказываю про Киев, тем более как раз в этот день был урок истории. Я не просила учительницу, она сама оставила пять минут в конце урока для меня – у нас так было принято. Дождалась, иду.
– Скажи, что тебя больше всего впечатлило в Киеве?
– Количество нищих, которые стояли возле церквей с протянутыми руками, – ответила я со своим, пока ещё детским, восприятием мира.
Она потеряла дар речи, рассчитывая, что я буду
