руке её валентинку, а Павлушку привлекла шкатулка, которую она подарила маме в третьем классе на Новый год.
– Так, марш, разберите покупки. Поставьте воду на пельмени. Устала. Сегодня холостяцкий ужин. – Ксана подняла стремянку и прислонила бедолагу к стене.
Мальчишки, не веря, что избежали наказания, аккуратно сложили мамины сокровища в кучу и испарились в коридоре. Каждый раз, нахулиганив, вспоминали, как года четыре назад без разрешения залезли к отцу в стол и из первой попавшейся папки вытащили несколько бумаг. Виталик с Ксаной творческого порыва не оценили и не впечатлились их талантами, а точнее, зимними пейзажами на документах. Впервые отец размахивал ремнём перед шкодливыми носами. Целый месяц мальчики жили в доме строгого режима без гаджетов, телевизора и практически всех игрушек. Павлик хоть и не понимал всей серьёзности ситуации, но хорошо запомнил ту атмосферу расплаты.
Ксана опустилась на пол. Здесь хранились её детство и юность. Домосковская жизнь. Старательно разложенная родителями в идеальном порядке и перемешанная сыновьями.
Она взяла пакет с засохшей мимозой. Когда-то словарь Ожегова стал для веточки домом на пару дней, чтобы сохранить на долгие годы. Вот она, сила русского языка, в действии. Дарит потомкам артефакты, а не только стихи и поэмы. Как Ксана радовалась ему! Первому восьмимартовскому цветку от Антона – признанного красавчика класса. Не важно, что тогда каждая девочка получила такую же. Главное, что подарил он. Ей.
Коробка. Её такая важная и ценная красная пластиковая коробка с анкетами дала трещину. Как и жизнь. А ведь там хранилось много секретов и тайн. Не только Ксаны, но и друзей. Она отставила сокровищницу в сторону. Теперь будет, что читать вечерами.
Письма, написанные друзьями, порадовали и одновременно заставили покраснеть. Ксана вспомнила, как получала с южного берега от друзей чуть ли не творческие трёхтомники, а в ответ выводила сухие информационные тексты. Ей казалось, что ничего интересного с ней не происходит. Школы, обычная и музыкальная, занимали всё время, в конфликтах, интригах замечена не была, её весточки, скорее, походили на телеграммы.
Медленно раскладывала реликвии, Ксана восстанавливая хронологическую последовательность. На кухне, судя по звукам, началась делёжка: кто поставит кастрюлю на плиту, кто достанет тарелки и откроет сметану. Препирательства зафиналили звуком разбитой посуды.
Ксана забыла про ноющие ноги и резко подскочила. Не хватало только резаных рук, чтобы день запомнился ещё и кровопотерями. Оступилась и упала. Повезло, что головой пролетела мимо стремянки. Расхохоталась. То ли от боли, то ли от усталости.
«Попытка номер два» – пробурчала под нос и встала на колени. Взгляд упал на небольшой пакет, перемотанный скотчем. Чёрный, плотный.
Не удивлюсь, если это будут рубли начала девяностых, которые теперь можно разве что в мокрую обувь засовывать, чтобы высушить. Ксана обрывками помнила историю с деньгами, которые бабушка берегла в матрасе.
