хочет проложить себе путь дальше в город и гораздо дальше – до последнего города планеты.
По улице Моцарта в эти минуты дня лица шли и шли. Лица выходили из зданий, сворачивали из переулков, съезжались сюда с разных концов МиМосквиса. Лица спешили по улице Баха, торопились по улице Брамса. И ничего не было слышно, кроме шагов и разговоров, и шума шин. Словно затихли в городе все музыкальные инструменты. Только лица говорили каждый о своём – дорогом или неважном.
– Они смеются надо мной! – поняла Птица и с опаской оглянулась на прохожих.
– Не волнуйся! Мы быстро пройдём! – успокоил её Мальчик. – Пойдём быстрее!
Лица, лица города МиМосквиса двигались сбоку, впереди и за ними. Внезапно Птица остановилась среди спешащей толпы.
– Тот он сказал: «Ты нацепила крылья, чтобы нельзя было пройти!» – произнесла Птица, напуганная чужими грубыми словами. – Так лица смеются надо мной, потому что они… не верят в мои крылья?!? Потому что я одна здесь такая?!?
Мальчик взял её за мизинец – изящно тонкий, как кисти художников. А после вся Птичья ладошка легла в его ладонь, слегка потемневшую от лета. Птица посмотрела на свою руку в веснушчатой руке Мальчика.
– Так мне не страшно! – подтвердила она и уверенно покачала головой.
Но всё же Белая загрустила. Она перестала улыбаться городу МиМосквису и его лицам.
– Птица, мне кажется, лица не очень удивляются твоим крыльям! Свет от твоих перьев они не успевают увидеть! – объяснил Мальчик. – Лица очень торопятся. Они оборачиваются или несколько раз взглядывают на тебя и идут дальше. И только один или два самых внимательных заметят, какое всё в тебе красивое! Какое нежное у тебя лицо – в пёрышках, как в лепестках ромашек! …Да, ты одна здесь такая! И я этому рад!
Больше Белая не боялась. Они шли по улицам и говорили обо всём на планете. Лица смотрели на Птицу и смеялись в ладони, как в платочки. Мальчик и Птица не замечали лиц.
Аллея Книг города МиМосквиса была большой и всегда открытой библиотекой. Она расположилась прямо на улице, среди многочисленных деревьев и трав. Вдоль Аллеи, на её левой и правой стороне стояли скульптуры-страницы в рост взрослых лиц. Тёмные строчки на каменной бумаге не смывал дождь, не замораживала зима. Их можно было читать в любой день жизни.
– Видишь, сколько страниц на Аллее! Лучшие строчки со всех континентов живут здесь! – рассказывал Мальчик Птице, ступая по узкой дорожке. – У книг на Аллее есть свой Смотритель. Смотритель следит, чтобы слова не потерялись во времени. Смотритель за прозой присматривает и за стихами.
Птица подходила то к одной, то к другой странице, чтобы прочесть их. Некоторые строчки она гладила ладонью и шевелила губами, но звук был не слышен ухом. Только её алое пятнышко на груди всё выдавало. Оно становилось насыщенней, словно Птица читала не глазами, а пятнышком на платье.
– Я вижу стихи! Автор – Брод..!2 – оживилась Белая, встретив высокую страницу со стихотворением. – Нет-нет,
Иосиф Александрович Бродский – поэт, лауреат Нобелевской премии по литературе.
